"М.К.Первушин "Мысли о фашизме" (1927 г.)" - читать интересную книгу автора

предопределяла для него необходимость не ограничиваться просто
разрывом со вчерашними соратниками, но и вступление с ними в борьбу.
Для таких натур нет середины: или друг, или смертельный враг.
Но социализм, вообще, есть течение антинациональное по
основной идее. Для социализма национализм является если не
единственным, то одним из главных врагов. Поэтому-то совершенно
естественным явилось, что, порвав с социалистами и испытывая
непреоборимую жажду вступить с ними в борьбу, Муссолини устремился
в сторону национализма. Но национализм связан и с другими основными
элементами современной культуры, и в первую голову - с так
называемым "капиталистическим строем", а проще говоря - с
принципом частной собственности.
Анализируя первые этапы фашистского движения в Италии,
когда главным деятелям этого движения, с Муссолини во главе, - просто
было некогда заниматься созданием сложных политических теорий, мы
ясно видим, что тогда "фашистская доктрина" сводилась к весьма
скромной формуле:
- Надо защищать свою жизнь, свое достояние. Отсюда вытекала
необходимость защищать гарантирующую право на жизнь и достояние,
граждан государственность.
Но итальянская государственность тех бурных дней находилась в
печальнейшем положении. Если она еще и существовала, то
исключительно по инерции. Длившееся на протяжении целого столетия,
систематическое развитие формально демократической идеи, с
построенными на этой идее инструкциями совершенно атрофировало
монархическую власть. Король практически превратился в подобие
"Верховного Нотариуса", все дело которого сводится к "скреплению"
своей подписью и своей королевской печатью актов, формулирующих
действия парламентского правительства. И в критический период в жизни
страны королевская власть оказалась, как бы не существующей. С другой
стороны, и Парламент, построенный на чисто демократических
принципах народного представительства, и в теории выражающий волю
большинства, оказался практически совершенно безоружным и
бессильным перед буйным, диким, открыто разрушительным натиском
революционной черни.
Торжествовал принцип, по которому "законно сформированное и
законопослушное парламентское правительство не может действовать
иначе, как в рамках полной законности, орудиями и средствами,
предоставляемыми в его, правительства распоряжение существующими
законами".
Но торжество этого принципа приводило вот к чему: так как
законы не предусмотрели, да и не могли предусмотреть, возможности
грубого засилия ничтожного количественно, но могучего решимостью и
полным презрением к пресловутой "воле большинства" революционного
меньшинства, так как законы не предусмотрели, да и не могли, конечно,
предусмотреть, что подавляющее большинство мирного гражданского
населения в критический момент в жизни нации проявит пассивность, -
государственность оказалась лишенной возможности защищаться по
недостатку имевшихся в ее распоряжении сил и средств.
Но, ведь, и силы, и средства еще были?