"Гельмут Пеш. Кольца Всевластия " - читать интересную книгу автора

совсем другое дело! Тогда были другие времена. Да к тому же Адрион Лерх был
уже зрелым человеком, когда поступил в университет, разве не так? А нам в
Совете нужны зрелые люди, чтобы они могли там... хм...
представительствовать!
Все разговоры в "Плуге" оборвались. Глаза присутствующих обратились к
башмачнику, отважившемуся возражать самому Марту.
- ...магистр тоже родом из Усть-Эльдера, - башмачник был непоколебим,
хотя ему и приходилось смотреть снизу вверх, поскольку стол для почетных
гостей находился на возвышении в середине зала, и, таким образом, почтенный
мастер выглядел едва ли не просителем.
- А разве я не говорил?! - выкрикнул Март. - Кумовство! Связи! Да весь
этот иноземный сброд!..
- Ни одного худого слова о нашем магистре! - перебил его незаметно
подошедший трактирщик. - И никаких оскорблений по отношению к нашему гостю,
почтенному цеховому мастеру Одильону Дирку. Возьмите себя в руки, кум
Кройхауф. Хлебните пивка да попридержите язык!
Он плеснул торговцу в его полупустую кружку пива из бочонка, да так,
что из нее полезла на стол пена. Март был смущен и в самом деле замолчал.
Одильон, человек с побережья, выпил свое пиво и покачал головой, когда
трактирщик услужливо предложил повторить. Он резко поднялся с места, словно
внезапно захотел глотнуть свежего воздуха. Он был по горло сыт Альдсвиком и
его жителями. Оставалось только надеяться, что молодой Кимберон никогда не
станет похожим на этого самодовольного торговца.
Разговоры в трактире постепенно вернулись в свое привычное русло. У
всех имелось собственное мнение по обсуждаемому вопросу, однако фольки
предпочитали не высказывать вслух то, что не совпадало со взглядами кума
Марта Кройхауфа.
Зная это, он сдул пену с пива, сделал большой глоток и победоносно
откинулся в кресле.

Во всем городе происходило примерно то же, что и в "Плуге". И всякий
раз находился кто-нибудь, кто сомневался в мудрости магистра Адриона.
Ситуация не изменилась и после закрытия ярмарки. Повсюду в Эльдерланде
смена руководства Музея истории, посещение которого во время пребывания в
Альдсвике являлось одновременно и обязанностью и удовольствием, было
большой новостью. Вскоре об этом заговорили даже в самых отдаленных
деревнях.
Так проходили день за днем и неделя за неделей. И вот одним погожим
осенним утром на Южную улицу въехала фура с впряженным в неё коренастым
пони. Молодой человек, сидевший на облучке, вежливо приветствовал всех, кто
попадался ему на пути, вне зависимости от того, отвечали на его приветствие
дружелюбным или мрачным взглядом или не отвечали вовсе.
Все ждали, что новый хранитель музея начнет с реорганизации. Однако
ничего из ряда вон выходящего не произошло. Ни один из старых служителей
музея не был уволен. Ни одна коллекция старых глиняных горшков, орудий
труда или расшитых узорами платков не была ни продана за бесценок, ни
выброшена на свалку. Старый магистр поселился в маленькой квартирке на
втором этаже музея, а молодой Кимберон въехал в дом хранителя. Из Виндера -
деревеньки на юго-западе, что лежит на самой границе с болотами, - приехала
молодая женщина, имевшая в Альдсвике родственников; она и взяла на себя