"Ральф Питерс. И летели наземь самураи..." - читать интересную книгу автора

несправедливым и оскорбительным. Японская техника, предоставленная иранцам,
была лучшей в мире - самой эффективной и надежной. Ею было легко управлять,
ремонтировать, и нужно было нарочно плохо с ней обращаться, чтобы вывести ее
из строя. Управлять же большинством боевых систем было так просто, что даже
иранцы могли эффективно использовать их в бою.
Огромные затраты на ремонт уже давно превзошли первоначально
предполагаемую цифру. Из-за того, что машины не смазывали и просто не
чистили, большая часть механических и электронных узлов вышла из строя.
Невероятно дорогостоящие блоки приходилось заменять, вместо того чтобы
вовремя осуществлять профилактический ремонт. А иранцы лишь презрительно
усмехались: "Вы продали нам товар плохого качества. Вы не выполнили своих
обещаний. Вы нарушили свое слово". Мураве надоело это слушать, и он не знал,
сколько еще времени он сможет сдерживаться. Все его ремонтные команды,
состоящие из военных и вольнонаемных, были измучены. А когда они видели, что
чем упорнее они работают, тем пренебрежительнее иранцы относятся к
оборудованию, что все большее число прекрасных японских систем появлялось в
разрушенном состоянии в ремонтных мастерских в Караганде, некоторые по
второму или третьему разу, то это приводило к падению их боевого духа. Их
труд не вознаграждался, они чувствовали, что их считают дураками.
Сегодня команда этих варваров-иранцев сдала в ремонт танк, отличный
двигатель которого был безнадежно забит грязью. Машины такого отличного
качества встречались одна на тысячу, но эти дикари сыграли с ними плохую
шутку. С трудом сдерживая смех, они лениво бродили по
приемно-диагностическому мотоотделению. Никто не обратил на них внимания,
полагая, что это были обычные недисциплинированные солдаты-иранцы, не
желающие возвращаться в часть. Но когда механик-японец начал залезать в их
танк, они перестали смеяться и наблюдали за ним с восторженным вниманием.
Когда техник в ярости выскочил из машины, неистово крича, иранцы опять
начали смеяться. Они веселились, как дети, довольные своей шалостью.
Иранцы пустили ядовитую змею в отсек экипажа, и сейчас один из так
необходимых ему членов его команды лежал в лазарете без сознания и,
возможно, умирал. И единственное, что иранцы сказали, уходя, было: "Аллах
всемогущ".
Мурава хотел закричать им: "Если ваш Аллах так всемогущ, то пусть он и
чинит ваш чертов танк". Но это было невозможно, это было бы не по-японски.
Этот случай всколыхнул в нем целый поток сомнений, которые он раньше
старался в себе подавить. Он сомневался в том, что мудрые начальники,
командовавшие японскими войсками, по-настоящему понимали все это. Он
сомневался в том, что иранцы когда-нибудь будут верными союзниками. Разве
американцы не получили тяжелый урок полстолетия назад? Иранцы также были
слишком уверены в своем превосходстве. Они считали, что все в мире им чем-то
обязаны. Они не понимали, ни что такое договорные отношения, ни что такое
цивилизованная дружба. В основе их представления о чести лежало тщеславие,
замешанное на крови. Они не говорили правду, даже когда речь заходила о
простых вещах, как будто бы честность была для них биологически неприемлема.
И почему только Токио их поддерживает. Что произойдет, когда иранцы и
остальной исламский мир войдет в полную силу? Мурава не мог поверить, что он
был единственным человеком, знающим правду.
Ему очень хотелось быть сейчас дома в Киото, хотя бы на одну ночь. Он
был счастлив, что родился в этом самом совершенном, самом японском из всех