"Людмила Петрановская. 9 мая или Война как травма " - читать интересную книгу автора

солдата у стен Кремля. Выход передачи "Минута молчания" на ТВ. Начало работы
проекта Агнии Барто "Найти человека". И много еще всего: фильмы, книги,
статьи, передачи.
Если имена писателей и кинорежиссеров известны, если за снятие табу
"сверху" можно благодарить Хрущева, то кто придумал и сделал реальностью
самые целительные, самые терапевтичные, самые нужные людям действия - ту же
Минуту молчания, то же шествие с останками неизвестного солдата, большинство
из нас не знает.
"Степени ответственности и нашей внутренней приподнятости были столь
велики, что мы в дни работы ни о чем другом не думали, ничем другим не
занимались.". Потребность целого народа нашла вдруг выход через нескольких
людей, которые в тот момент могли сказать о себе "мы есть дверь". Так всегда
бывает. То, что должно прийти в мир, находит выход - через кого-то чуткого,
"бродящего бесцельно по коридорам".
"Это был не текст, а молитва". Вот ведь еще что. У народа была
перекрыта одна из самых важных возможностей восстановления после травмы -
через веру, через обращение к Высшему. Конечно, вдовы и матери ходили тайком
в церкви и ставили свечки, но общая трагедия разрешается только в общей
молитве ив общих слезах.
Народ откликнулся страстно, всей душой. Слезы горя, слезы облегчения.
Наконец можно было плакать, не стыдясь, и чувствуя, что не один. Прорвало.
Мы на самом деле плохо представляем себе, чем обязаны всем этим людям. Они
сняли наконец пластырь. Они дали темной, настоявшейся уже от времени стихии
горя слова, образы, формы, выход. Спасли от душевной гангрены.
Началась стадия осознания. Ее признаки: "переполняющие" чувства,
потребность говорить о них; потребность вернуться на место происшествия,
воспроизвести детали; полнота и яркость воспоминаний, "повторное
переживание"; проживание гнева к насильнику, компенсаторная агрессия;
проживание вины и переход от вины к ответственности".
Вот такая вот работа была проделана за последующие 15-20 лет.
Осознание. Тяжкий труд, требующих очень много сил. Кто работал с травмой,
знает.
Коллективными терапевтами, как всегда в таких ситуациях, стали люди
культуры: писатели, режиссеры. Не буду перечислять все фильмы и книги, их
десятки. Только несколько, с датами, что сориентировать по времени: "А зори
здесь тихие", Борис Васильев - 68, "Сотников", Василь Быков - 70, "Блокадная
книга", Алесь Адамович и Даниил Гранин - 77, фильмы: "Обыкновенный фашизм" -
65, "Белорусский вокзал" - 70, "В бой идут одни старики" - 73, "Иди и
смотри" - 85, песни, стихи: Окуджава, Высоцкий, стихи и еще много-много. Это
не самовыражение, не творчество в прямом смысле. Это - пахота. Они должны
были сказать за всех, для всех. Через них шло.
И это было общенародным таким делом, это самое "потребность вернуться
на место происшествия, воспроизвести детали". В детстве меня возили в
Хатынь, в Брестскую крепость, на Пискаревское кладбище, в Бабий яр. Я была
очень впечатлительным ребенком, это было тяжело. Моя семья не была особо
идеологизирована, никаких членов КПСС, и мое состояние мама всегда хорошо
чувствовала. Но была потребность. И сопротивления не было тому, что
погружаешься эту боль. Больно, но надо. Это было правильно.
Параллельно наверху вовсю разворачивалась трескотня, тра-та-та, Малая
земля, и прочая бравурность. Стихотворение Винокурова про "Сережку с Малой