"Михаил Петров. Гончаров и женщина-убийца (Гончаров #6) " - читать интересную книгу автора

бессловесное, но это если он сыт. А если голоден и орет, его можно
выкинуть на балкон, что я и сделал, перед тем как залезть под одеяло. Но
моей наивной мечте не суждено было сбыться, уже через час меня
растормошила счастливая и сияющая Валентина. Она стояла в заснеженной
шубе, с букетом чайных роз и бутылкой шампанского. Вторую бутылку, ледяную
и мерзкую, она закатила мне под одеяло.
- Валя, - спокойно спросил я, - тебя в детстве не били утюгом?
- Нет, Костик, меня вообще не били, даже мальчишки. Я была такая же
хорошенькая, как сейчас.
- Свежо предание... А чего ты сияешь как начищенный самовар? Кто-нибудь в
подъезде изнасиловал?
- Хам! Я-то бежала, летела к тебе на крыльях, хотела сообщить радостную
весть, устроить праздник, пригласить бывшего мужа...
- А вот это лишнее в любом случае, какую бы ты гадость мне ни сообщила.
- Если бы ты не лежал, то непременно бы упал. Костя, я развелась с
узурпатором, своим бывшим мужем.
Я издал тоскливый стон, прогнозируя свою грядущую несчастную жизнь. Эти
перемены не сулили мне ничего хорошего. Я с грустью подумал, какое славное
время у меня было до ее прихода.
- Валюша, тебе не хочется навестить близких, они где-то неподалеку,
хочешь, я тебя отвезу?
- Кот, ты сошел с ума, у меня завтра напряженный день. Во-первых, мы
должны зарегистрироваться, а во-вторых, я вплотную займусь квартирой.
Милый, я не хотела тебе говорить, но ты вынудил. У своего благоверного я
вытребовала половину квартиры. Так что мы с тобой можем поменяться на
вполне приличное жилье, поцелуй Валю в щечку. Она этого заслужила.
- Пусть Валю в щечку целует малярийный комар. Скажи, радость моя, а ту
половину, что ты выторговала у мужа, не могла бы ты поменять без моего
участия? Тогда бы и волки были целы, и овцы сыты.
- Кажется, ты мной манкируешь, а зря! Радость жизни мужчина постигает
только в обществе подруги, если он, конечно, не педераст. В общем,
вставай, подлый трус, "рассвет уже полощется", не для того я покупала
шампанское, чтобы оно скисло.
Валюша расстаралась, два часа мы справляли тризну по моей заблудшей
холостяцкой душе. Под конец она даже стала мне нравиться. Воспылав
любовью, я утащил ее на диван. Но у Гончарова все выходит сикось-накось,
так же получилось и сейчас. От такого бешеного стука можно стать
импотентом. Даже воспитанная, рафинированная Валентина выматерилась, а я,
натянув халат, пошел открывать.
Его я ожидал увидеть меньше всего. На пороге, закованный в камуфляжный
костюм, стоял Ухов. Мой дорогой и любимый Ухов. Наверное, единственный
омоновец, мною уважаемый. Здоровый детина, идущий с голыми руками на толпу
уличной мрази, сейчас он выглядел институтской девушкой. Неловко мялся и
жевал сопли. И еще я разглядел, что вместо двух унылых звездочек на
нетронутом поле погон теперь золотится одна, но существенно покрупнее.
Ничего не требуя взамен, он дважды спасал мою непутевую жизнь, а сейчас
неуклюже топтался у порога. Пришел он ко мне в первый раз.
- Валька! - заорал я, втаскивая младшого. - На стол мечи то, что есть в
печи! Гость к нам желанный.
- Да не надо ничего, Константин Иванович, я на секунду заскочил... Вот...