"Михаил Петров. Гончаров и сатанисты (Гончаров #13) " - читать интересную книгу автора

вселенная. И присоединилась бы в этом непонятном вое смерти.
Парализованное тело не слушалось, как не слушался и мозг. Только краешком
сознания я понимал, что этот звук, его высота, кем-то хорошо выверенная
мерзость и рассчитана на паралич воли, а значит, и личности, ее
услышавшей. Как сквозь туман, до меня донесся грубый голос Макса, а губы в
кровь разбило горлышко его солдатской фляжки.
- Пей, Иваныч. Пей, сукин сын. Пей еще. Тут с ума сойти можно. Еще хлебни.
Ну вот.
Мне действительно стало лучше. Вой проклятой трубы уже не лез в печенку,
да и руки приобрели возможность двигаться. Я потряс головой и натянуто
хохотнул:
- Вот уж действительно черти, сатанинское племя, чуть не рехнулся.
- Я тоже. Если бы не Павлик, неизвестно, что бы от нас осталось.
- А на него неужели не действует?
- Не знаю, у него плеер с наушниками, все своего Розенбаума гоняет.
- Скажи спасибо Саше Розенбауму.
- А то. Конечно скажем. Суки рваные. Разворотить бы им весь бордель.
Резко, как и начался, пронзительный вой трубы замолк. Ударила тревожная
барабанная дробь, и вспыхнула, засветилась дыра. Мы склонились вниз. Что и
говорить, декорации, как и музон, подобраны были со вкусом. То, что я
считал размалеванными полотнами, оказалось фантастически увеличенными
копиями картин ада Иеронима Босха, фигуры причудливо шевелились, видимо
поддуваемые вентиляторами, создавая полную иллюзию движения. Люди с
головами птиц и чудовищные рыбы, отвратительные крысы, черти, демоны - все
это плясало, двигалось, прыгало, доводя до исступления. Я отхлебнул еще
спирта, намереваясь досмотреть этот дьявольский спектакль, поставленный
хоть и талантливой, но мерзопакостной рукой. В барабанную дробь опять
начал вплетаться ноющий визг трубы. Постепенно он заглушил ударника. И как
прежде, резко прервался. Погас свет, и только красный прожектор бил точно
на помост, на стоящую там женщину. Она была в красно-черном платье с тремя
шестерками на животе. Резко взмахнув рукой, она трижды выкрикнула "Ха",
невидимая аудитория ей ответила тем же.
- Сестры и братья! - визгливо начала она, и я чуть было не свалился вниз.
Это был голос задушенной в среду Александры. Я почувствовал, как шерсть на
моей заднице встает дыбом.
- Сестры и братья! - продолжала она. - Волей нашего Бога я предопределена
вашим Владыкой здесь. Все ли согласны с Его волей?
- Все! Все! Все! - дружно завыл сумасшедший электорат.
- Тогда поклянитесь повиноваться мне и моей воле впредь и до скончания
жизни здесь на земле, потому что там, в Его царстве, вы будете
принадлежать только Ему. Клянитесь, клянитесь, сестры и братья.
- Клянемся! Клянемся! Клянемся!
- Сестры и братья, пусть имя Его, как и дела Его, вечно живут на земле.
Только Он может даровать нам вечное блаженство, воздадим Ему хвалу и
принесем Ему в жертву то, что Он благосклонно принимает.
Она хлопнула в ладоши, загорелся второй прожектор, высветив на жертвенной
плите связанного черного козла. Он болтался на треножнике над корытом
какой-то жидкости. Наверно, бензин.
- Во имя нашего Бога, Владыки мира, Сатаны, повелеваю совершить
жертвоприношение.