"Людмила Стефановна Петрушевская. Волшебные очки (сказка)" - читать интересную книгу автора

растаяла и сказала: "Ну вот, Катя, когда ты хочешь, ты можешь". А четверку ей
она поставила за лишний вид бактерий, появившийся в последнее время и еще не
открытый учеными, и за спор с учителем по этому поводу.
Дома тоже был полный тарарам: мама жалела дочку и потому поднимала ее
утром ласково, уговаривала иногда по полчаса, а папа ругал маму, что она
распустила и балует девчонку, а младший брат предлагал каждое утро выливать
сестре на голову чайник воды.
И в конце концов однажды утром девочка оказалась на крыше своего
шестиэтажного дома, вместо того чтобы идти на занятия, потому что накануне
ребята сообщили, что в школу приедут проверять всех психиатры, и кто окажется
ненормальным, того переведут в школу для дураков. А кто в этот день не придет
в школу, за тем приедут домой на машине "скорой помощи".
Девочка не раз слышала, от учителей в особенности, что ее место в дурдоме,
и брат тоже говорил ей, что она "больная": такие шутки были приняты в те
времена, неизвестно, как сейчас. Мало того, в школе говорили, что там, в
психбольнице, у "больных" отбирают все: часы, ключи, деньги, пояса и в
особенности очки, тем более черные, потому что очками сумасшедшие могут
поранить себя и других, а черные очки вообще никому на хрен не нужны
нормальным, не на пляже нашлись сидеть и так далее.
Там, на других планетах, люди ходили и в трех очках сразу, и в шляпах до
потолка, но здесь кому это объяснишь.
Девочка решила прыгнуть с шестого этажа раз и навсегда, чтобы все поняли,
кого они потеряли, в особенности папа и брат, которые были, в сущности, добрые
люди и жалели других, брат вообще подбирал кошек и собак, кормил их у
подъезда, домой этих помойных ему брать не разрешалось.
"Папа и брат, - думала девочка, стоя на крыше своего дома днем, в черных
очках, - папа и брат поймут, кого они потеряли, только будет поздно".
Потом девочка подумала о маме, и ей стало жалко маму, даже выступили
слезы, и девочка их вытерла, не снимая черных очков.
В классе никто не заплачет, а если придут на похороны, вообще будут
смеяться. Их нельзя пускать. И потом, что от меня останется, думала девочка;
соберут в мешок, что ли.
Она последний раз в жизни стояла в своих волшебных очках и смотрела вверх,
но ничего, кроме крупных микробов, живущих на стеклах, она не видела: днем
небеса были светлые и пустые. Потом она посмотрела вдаль и увидела на балконе
микрорайона Подушкино длинноносого мальчика с биноклем, в одних трусах: он
смотрел не отрываясь куда-то в чужое окно, из полуоткрытого рта ползли слюни,
он их втягивал и снова смотрел...
"Возможно, - подумала девочка рассеянно, - кто-то там, куда он смотрит,
ест торт".
Жить было неинтересно, страшно и тоскливо.
Чтобы не видеть слюнявого и прыщавого мальчика в трусах, девочка
посмотрела вниз, на то место, где ей предстояло лежать.
Там был асфальт.
Но там стояла кучка людей, и в самой гуще кричала и рвала на себе волосы
женщина, потом она упала и стала кататься по асфальту. Чтобы упасть, пришлось
бы падать на нее.
Что же такое она кричала?
В очки все было хорошо видно, руки женщины, которые колотили по асфальту,
ее красное мелькающее лицо с широко открытым ртом, грязное от дорожной пыли.