"Людмила Стефановна Петрушевская. История живописца (Сказка) " - читать интересную книгу автора

какой-то халат, который держал в руках поводки, готовясь спустить бешено
лающих псов...
Делом двух секунд было наметить собак.
Не сделав и шага, они все мирно уместились на картине в своих
угрожающих позах.
Художник, разумеется, не писал ни неба, ни леса на горизонте, ни
домов по соседству, не говоря уже о маленьком стаде коз и старушке на
пеньке.
- Ты! - воскликнул из пустого пространства кто-то без головы, но в
бархатном халате и золотых туфлях. Голос шел оттуда, где над плечами
вместо головы можно было рассмотреть дальний кустик распустившейся сирени.
- Игорь, друг, давай договоримся! - продолжал голос.
- Подожди ты, - сказал художник, дописывая эту безголовую фигуру, так
что вскоре находившийся во дворе куст сирени проявился без помех в полный
рост и засиял своими свежими, темными листьями и яркими, как на цыганской
шали, кистями. Сирень художник рисовать не стал.
На картине стоял дворец, в одном из окон которого виднелась
маленькая, как запятая, кричащая голова. Тело этой головы возвышалось на
переднем плане в роскошном халате и золотых тапочках.
Голос из пространства возопил:
- Ну и чего ты добился? Я без фигуры не могу тебе помочь. Я могу
только тебя уничтожить, но вот вернуть к жизни твоих друзей я уже буду не
в силах. Сотри меня с картины, тогда я сделаю все.
- Давай уничтожай меня, я согласен.
- Ты что, я же твой старый товарищ! - закричал невидимый Извося.
- Хорошо, если ты всех выпустишь на волю, тогда я выпущу и тебя. И
чтобы они были здесь сейчас же.
- Это конкретный разговор, - сказал Голос - Я знаю, ты честный мужик.
Ты всегда без единого слова отдавал мне деньги. Теперь я тебе заплачу.
Скажи так: чао, чао, бамбино! И первыми оживут последние, остальных
найдешь где оставил, клянусь честью!
- Чао, чао, бамбино! - сказал быстро художник.
Тут же картина опустела, возник белый холст, а замок стал на свое
место, затем возникла веселая и чумазая орда во главе с Ромой, и все эти
поселенцы мигом преодолели бетонный забор и вместе со своими самоварами,
перинами и детьми оказались внутри замка. Их лица замелькали в окнах,
затем на крыше, и возникший из воздуха хозяин в бархатном халате с криком
"убью стерв" кинулся в калитку спускать воскресших собак - однако художник
быстро написал его на холсте, и его, и псов, все по памяти, а память у
Игоря была фотографически точная.
В окнах дворца уже вывешены были на просушку простыни и подушки, из
трубы валил дым, дети вопили во дворе, трещала ломаемая сирень, все шло
как полагается в таборе.
Голос из воздуха печально сказал:
- Ну скажи еще раз чао, бамбино! Ну скажи! А то так и буду все время
звучать у тебя в ушах!
- Звучи, я заткну их, - ответил художник и пустился бегом домой, а
оборудование для рисования перебросил через забор, и слышно было, как тут
же радостно заорали дети, прыгая по фанерному ящику, и как затрещал
раздираемый в клочья холст.