"Людмила Стефановна Петрушевская. Гигиена" - читать интересную книгу автора

поддерживал их во всем, что бы они ни говорили. Они тоже его не спрашивали.
По его мнению, что-то действительно начиналось, не могло не начаться, он
чувствовал это уже давно и ждал. Его охватила какая-то оторопь. Он взял
девочку за руку и повел ее вон из прихожей, чтобы она не торчала там, когда
таинственный гость постучит в следующую квартиру: надо было с ним как
следует потолковать, как мужик с мужиком, - чем он лечился, какие были
обстоятельства.
Бабушка с дедушкой, однако, остались в прихожей, потому что они
слышали, что лифта никто не вызвал и, стало быть, тот человек пошел дальше
по этажу; видимо, он собирал деньги и сумки сразу, чтобы не бесконечно
бегать в магазин. Или ему еще никто не дал ни денег, ни сумок, иначе он уже
бы давно уехал вниз на лифте, ибо к шестому этажу должно было набраться
поручений. Или же он действительно был шарлатан и собирал деньги просто так,
для себя, как уже однажды в своей жизни бабушка напоролась на женщину,
которая вот тан, сквозь щелочку, сказала ей, что она из второго подъезда, а
там умерла женщина шестидесяти девяти лет, баба Нюра, и она по списку
собирает ей на похороны, кто сколько даст, и предъявила бабушке список, где
стояли росписи и суммы - тридцать копеек, рубль, два рубля. Бабушка вынесла
рубль, хотя тети Нюры так и не вспомнила, и немудрено, потому что пять минут
спустя позвонила в дверь хорошая соседка и сказала, что это ходит
неизвестная никому аферистка, а с ней двое мужиков, они ждали ее на втором
этаже, и они только что с деньгами скрылись из подъезда, список бросили.
Бабушка с дедушкой стояли в прихожей и ждали, потом пришел отец девочки
Николай и тоже стал прислушиваться, наконец вышла из ванной Елена, его жена,
и громко стала спрашивать, что такое, но ее остановили.
Но звонков больше не раздавалось на лестнице. То есть ездил лифт
туда-сюда, даже выходили из него на их этаже, но потом гремели ключами и
хлопали дверьми. Но все это был не тот человек в шляпе. Он бы позвонил, а не
открывал бы дверь своим ключом.
Николай включил телевизор, поужинали, причем Николай очень много ел, в
том числе и хлеб, и дедушка не удержался и сделал ему замечание, что ужин
отдай врагу, а Елена заступилась за мужа, а девочка сказала: "Что вы орете",
и жизнь потекла своим чередом.
Ночью внизу, судя по звуку, разбили очень большое стекло.
- Витрина булочной, - сказал дедушка, выйдя на балкон. - Бегите, Коля,
запасайтесь.
Стали собирать Николая, пока собирали, подъехала милицейская машина,
кого-то взяли, поставили милиционера, отъехали. Николай пошел с рюкзаком и
ножом, их там внизу оказалась целая группа людей, милиционера окружили,
подмяли, через витрину стали впрыгивать и выпрыгивать люди, кто-то подрался
с женщиной, отобрал у нее чемодан с хлебом, ей зажали рот и утащили в
булочную. Народу внизу прибывало. Наконец пришел Николай с очень богатым
рюкзаком - тридцать килограммов сушек и десять буханок хлеба. Николай снял с
себя все и кинул в мусоропровод, сам в прихожей протерся с головы до ног
одеколоном, все ватки выкинул в пакете за окно. Дедушка, который был доволен
всем происходящим, заметил только, что придется дорожить одеколоном и всеми
медикаментами. Заснули. Утром Николай за завтраком один съел полкило сушек
за чаем и шутил по этому поводу: "Завтрак съешь сам". Дедушка был со
вставными зубами и тосковал, размачивая сушки в чае. Бабушка замкнулась в
себе, а Елена все уговаривала девочку есть побольше сушек. Бабушка наконец