"Дмитрий Ильич Петров(Бирюк). Перед лицом родины (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

- Вот, мама, - показал он ей свои руки, - белоручкой стал. Не успел
взять в руки мотыгу, как уже мозоли появились.
- Ну какой ты белоручка, - отмахнулась старуха. - Вечный ты труженик,
Проша. Вот уж Костя у нас был белоручка так белоручка. Бывало, приедет на
каникулы домой, так дров не допросишься нарубить... Не любил черную
работу. Да, по правде сказать, мы его не дюже и приневоливали-то к труду.
Баловали, грешным делом... Гордились мы дюже им: как же, учился он на
учителя... А учитель в ту пору был в станице наипервейший человек... А
зараз-то и говорить уж нечего - генеральского чина достиг... А на шута нам
надобно его генеральство... Не мило оно нам... - старуха тяжело
вздохнула. - Блукает теперь где-то за тридевять земель от дому, от родной
семьи.
Слушая мать, Прохор думал о том, как еще свежа память в его семье о
Константине, бросившем родину, семью и теперь скитающемся где-то за
границей.
Для них, старых родителей, все дети одинаково дороги. Им непонятна та
ненависть, которую питают братья друг к другу.
Дорогой Прохор сказал матери:
- Завтра, мама, уезжаю.
- Уже? - дрогнула старуха.
- Да, мама, уже. Надо ехать.
- Господи, и что ж вы все-то так мало гостите у нас?.. Денька два-три
поживете и спешите... Только сердце надрываете наше. Вот и Надюшка такая
же... Ну, что поделать, - раз надо ехать, значит, надо... Луша, -
обратилась она к снохе. - Надо курочку пожарить в дорогу, пирожочков
испечь...
- Все сделаем, мамаша, - отозвалась сноха.


III

Елисейские поля - самая, пожалуй, фешенебельная улица в Париже за
исключением, быть может, аристократического авеню Фош, являющегося как бы
продолжением тех же Елисейских полей, несколько отходящего влево от
площади Звезды к Булонскому лесу.
Летом здесь бывает особенно хорошо. Широкие тротуары затенены
раскидистыми кронами могучих платанов. Всюду брызжет веселый шум, слышны
разговоры на разных языках, смех...
Тут лучшие магазины, кафе и кабаре. Красивые шести-семиэтажные здания
строгой архитектуры выстроились шеренгами вдоль аллей.
В один из чудесных летних вечеров, когда особенно бурно кипит жизнь
на Елисейских полях, возле красочно убранной витрины большого магазина
стоял плохо одетый мужчины лет сорока пяти, с желто-смуглым лицом. Вид у
этого человека был изможденный, казалось, будто он только что поднялся с
постели после тяжелой болезни.
Ему страшно хотелось курить, и он уже давно высматривал, у кого можно
попросить сигарету или даже окурок. Но не так просто это сделать. Какой-то
толстяк, к которому он обратился с такой просьбой, даже не взглянул на
него, прошел мимо. Потом он попросил сигарету у веселого негра. Тот, скаля
зубы, остановился, с готовностью полез в карман. Но откуда ни возьмись