"Горан Петрович. Книга с местом для свиданий" - читать интересную книгу автора

вечных ссор между соседскими мальчиком и девочкой, прерываемых криками их
родителей. Молчаливый в отличие от них продавец изготовлял у себя на дому
сувениры душещипательного содержания, главным образом это были композиции из
засушенных цветов под стеклом, и от него доносилось постоянное постукивание
молотка, причем рамки он обычно принимался сколачивать в самое невероятное
время. Таким образом, тишину в средней квартире можно было обнаружить только
в водопроводном кране, так как по какой-то непонятной причине вода часто
пропадала неизвестно куда.
Но на этот раз, возможно из-за дождя, вода в кранах клокотала. Молодой
человек разделся, потрогал указательным пальцем брови и редкие волоски на
груди, принял душ, надел фланелевую пижаму, закутался в одеяло и перекусил
тем, что нашлось, а нашелся прошлогодний абрикосовый джем и кусок вчерашнего
ржаного хлеба
- В банке джема, открытой в понедельник, никогда не заведется
плесень! - Раз в неделю мать автобусом посылала ему домашнюю еду, а по
телефону сопровождала ее советами. - А книгу ни за что не открывай первый
раз во вторник. Испокон веков понедельник считается самым хорошим днем для
начала. Вторник - день пропащий, пустой. Я бы даже сказала, просто
никудышный.
Улыбнувшись при воспоминании об этих словах, которые были чем-то вроде
тайного компонента абрикосового джема, Адам Лозанич сообразил, что сегодня
как раз понедельник. И может быть, именно поэтому, несмотря на то что он
устал, продрог, да к тому же еще и расстроен тем, что в Национальной
библиотеке упустил возможность попытаться читать вместе с девушкой,
окруженной нежным ароматом, он, только благодаря присказке своей матери,
взял в руки загадочную книгу, переплетенную в сафьян.
- МОЕ НАСЛЕДИЕ. Написал и издал за собственный счет господин Анастас С.
Браница, литератор, - прочел он вслух заглавную страницу, а удары молотка
ознаменовали начало работы сувенирщика над очередной композицией из
засушенных цветов.
- Белград, тысяча девятьсот тридцать шестой год! - умышленно повысив
голос почти до крика, прочитал он и мелкие буквы и цифры, зная, что сосед не
переносит громкого чтения, - этот мрачный тип не раз говорил ему, что не
обязан слушать его декламации.
- Сосед, и откуда вы только выкапываете ваши стишки?! Читали бы лучше
то, что все нормальные люди читают, вот у меня, например, до праздников нет
времени даже заглянуть в газету, и было бы совсем неплохо работать и слушать
от вас новости. Расходы можно поделить - вы покупаете ежедневные газеты, а я
еженедельники... - такими словами он встретил его как-то раз, давно уже,
столкнувшись с ним внизу, на стоянке, после экзамена по литературе
Ренессанса и барокко.
Перелистнув последнюю страницу книги, Адам Лозанич из всех общепринятых
сведений нашел только следующее:
"Типография "Глобус", Космайская улица, двадцать восемь, телефон
двадцать два, тире, семьсот девяносто четыре".
Постукивание затихло. Но только для того, чтобы прозвучал раздраженный
голос:
- Потише можно?!
После этого молоток снова застучал с равномерностью метронома, а
молодой человек принялся рассматривать переплет. Марокен исключительно