"Горан Петрович. Книга с местом для свиданий" - читать интересную книгу автора

тонкой выделки. Крашеная козья кожа, усыпанная крошечными запятыми пор.
Такой, самого высшего качества и красоты, веками изготовлялся в марокканском
городе Сафи, по которому и получил свое название. Книга загадочного человека
и, как выяснилось, загадочного автора была переплетена именно в такую кожу,
а не в ее дешевую имитацию, которую в наше время переплетчики обычно
стараются подсунуть клиентам. Вдоль кромки и по корешку тянулась мастерски
вытисненная ветвь виноградной лозы.
Снова раскрыв книгу и пропустив заглавную страницу, Адам прочитал нечто
вроде эпиграфа, напечатанного курсивом в черной рамке: "Этот роман появился
благодаря огромной и неразделенной склонности к мадемуазель Натали Увил,
одаренной художнице и жестокой возлюбленной, поэтому его окончательная
версия посвящена всем предкам моего рода и блаженной памяти моей матери
Магдалины, скончавшейся от коварной лихрадки 3 октября 1922 года В день
святого Йована 7/20 января 1936 года - Анастас С. Браница".
Да, глаз корректора, трудившегося по договору в журнале "Наши
достопримечательности", сразу заметил недостающую точку после года. А потом
и отсутствие буквы "о" в слове "лихрадки". Но он был совершенно уверен, что
заказчика интересуют вовсе не такие исправления. Что бы ни значили слова:
"Вас будет ждать моя супруга!", Адам Лозанич успокаивал себя тем, что так
или иначе, а чтение он все-таки начал в понедельник, благоприятный день для
любого начала. К завтрашнему утру он выспится, отдохнет и поймет, что нужно
делать. Однако, не в силах устоять, он взял карандаш и втиснул между "лих" и
"радка" пропущенную букву "о". И это слово, это трепещущее слово заставило
его заметить, что и сам он дрожит как в лихорадке. Неужели простудился?! И
как раз тогда, когда у него такая важная работа! И такая высокооплачиваемая!
- Надо заварить чай, - произнес он громко, потому что, как всегда,
из-за соседского стука не мог сразу расслышать собственных мыслей.
Тем временем оказалось, что наличие воды в кранах от дождя не зависит.
Хотя на улице лило и капли барабанили по крыше, из смесителя в
импровизированной кухне послышался хрип, а затем потекла совершенно сухая
тишина.
- Спать! Немедленно спать! - кричали на мальчика и девочку родители в
соседней квартирке.
С ними молодой человек никогда не вступал в дискуссии. Ему было жалко и
невоспитанных детей, и родителей-неврастеников. Они работали посменно, и
когда ночная смена у них совпадала, Адам вечером, не обращая внимания на
протесты продавца сувениров, читал через тонкую стенку одиноким малышам
"Избранные истории" из курса детской литературы, благодаря чему,
по-видимому, именно на экзамене по этому предмету он продемонстрировал
блестящие знания и получил высший балл.
- Спать! Немедленно спать!
И, словно это приказание было обращено к нему, Адам Лозанич,
студент-дипломник филологического факультета, внештатный сотрудник журнала
"Наши достопримечательности" и жилец квартиры в доме напротив забегаловки
"Наше море", принялся укладываться.
Он еще раз из любопытства раскрыл книгу. Теперь в самом начале. Фраза
была на сербском. Как, впрочем, и следующая. Та же самая, на которую сегодня
утром он бросил мимолетный взгляд в своей каморке, называвшейся кабинетом.
Ручной набор. Напечатано кириллицей, на бумаге, местами пожелтевшей под
действием вездесущего времени: "Вокруг, насколько хватало взгляда,