"Иван Петров. Томчин " - читать интересную книгу автора

Выползаем и начинаем переживать. Хотя ему то что? Ножевому бою учил
меня именно он, а не какой-нибудь сэнсэй. Вот против лучников, конечно... Ну
ничего, подождем и все решится само.
Юра вынырнул из темноты вслед за шестеркой лошадей. Понятно, тоже, как
и я, ездить не умеет. Он бы их еще хворостиной, как коров, подгонял.
- Было шестеро, это их лошади, оседланы. Трое ушло охлюпкой. Там табун
голов сто. Но о нас все равно знают. Пока ты был в отключке, я видел что
двоих, которых мы покалечили, куда-то увезли. Наверно, недалеко, раз до утра
дожидаться не стали. И эти трое, уверен, туда же поскакали. Думаю у нас
час-два, не больше.
- В палатке одежда и оружие. Попей, там кумыс в бурдюке, и давай дядю
Колю паковать. Должны управиться за пятнадцать минут. Видел, куда этих
уродов повезли? Вот нам в противоположную сторону.

Что-то за нами погоня не поспешает. Едем уже часов шесть, почти шагом,
я два раза падал, сейчас меня Юра привязал. Дядя Коля вроде так ни разу и не
очнулся. Нога кровит, совсем хана. И солнце палит, если так дальше пойдет,
догонять нас не надо, сами сдохнем. Надо Юру отпускать. Все, товарищи,
привал.
Хлюп! Стрела пригвоздила мою раненую ногу к коню. Насквозь и почти не
больно, как в протез попали. По-моему, в ту же рану вошла. Конь начал падать
и перед глазами завертелось зеленое, и голубое, и погасло.

Ну что. Повезло мне, что стреляли охотничьей стрелой, а не боевой - той
можно и ногу отчекрыжить. С везением все - в остальном придется дальше
помучиться. Дядю Колю убили. Юра сам как-то умудрился убить одного гоблина,
притворившись разбившимся при падении с лошади. Говорит, минут пятнадцать
ждал, пока над ним склонились. Привезли его в гоблинское стойбище, спину
ножами изрезали, золой натерли и распяли на колышках спиной кверху на
солнцепеке. Три дня лежал, мух кормил и все стойбищенское население все это
время ему на спину мочилось. Детишки очень потешались гоблинские, скучно им,
хуже мух. Теперь в одной палатке лежим, шаман приходит, лечит какой-то
дрянью, кормят мясом, пить дают. Я, везунчик, пока Юру мучили, лежал без
памяти в палатке и что со мной делал шаман - не знаю, но не умер и в
сознание пришел. По нашей слабости и беспомощности никто нас не связывает,
поскольку даже по нужде не встать. Каждый вечер какая-то старуха нас
обтирает и меняет тряпки на повязках, но запах в палатке у нас такой, что в
выздоровление я не верю, да им это и не надо, главное чтобы мы боль опять
ощущать могли, сознание сразу не теряли. Второй акт мармезонского балета
готовят. Это у местных вроде концерта, скучно живут, развлечений-то нет.
Индейцы, блин. Это Юра так говорит и я с ним согласен. Задачу мы с ним
согласовали, выздоравливаем, то есть, доходим до кондиции по меркам дикарей,
одновременно, чтобы нас по очереди на мясокомбинат не таскали. Берем на это
недели две, если повезет, и пару деньков сверху придуриваем, копим силы,
чтобы метров сто по прямой пройти могли. Если все удачно - срываемся, убьют,
конечно, но как птицу - в полете. Вот такая у нас светлая идея - фикс.

Недалеко мы ушли. Все по плану, по прямой метров сто, ночью.
Оказывается, нас дети караулили, какие-то уроды тут же выскочили из
ближайшего вигвама или юрты, я в темноте не разобрал. Одного придушил,