"Юрий Петухов. Рефлексор" - читать интересную книгу автора

дворцового покроя урну.
Женский голос отозвался не сразу:
- Нет, Петенька, этот дядя хороший, гляди-ка...
Сашка тяжело дышал, промокал лоб рукавом. Но от слов та-
ких его будто молнией прожгло, насквозь, нестерпимо больно.
"Не нужны мне ваши похвалы! - чуть не сорвалось истерично с
губ. - Не нужны!" Силы неожиданно вернулись, топор перестал
дрожать.
Остановиться Сашка не мог, нет, - пока не выдохнется
окончательно, не измочалит себя работой, не будет покоя! По-
шел, почти побежал за угол. Там в темноте была еще одна на-
ледь, которая вырастала ежегодно и которую кляли все жильцы
с первого дня зимы по последнего, жаловались в разные инс-
танции, корили друг друга, но она была, видно, непобедима.
Сашка накинулся на эту ледовую скользень, как на лютого вра-
га, которого не милуют и в плен не берут, а только жестоко
расправляются с ним, чтоб неповадно, чтоб навсегда, на веки
вечные! Рубанул сплеча, из-за головы, во всю силу, вовсе не
думая, что топор может соскочить и покалечить его самого,
как в бою рубанул, не оставляя замаха про запас, чтоб с пер-
вого удара, чтоб... Топор будто в пустоту скользнул, не
встречая ни малейшего сопротивления, раскраивая лед, пласты
асфальта, землю, чугунные трубы теплотрассы, саму кору зем-
ную и то, что под ней... и потянул за собой Сашку. "Все! -
успел подумать он, проваливаясь в черную глубь, в неведомую
преисподнюю. - Вот, оказывается, как это бывает, а я-то,
простофиля, надеялся еще лет тридцать протянуть, как же так,
как же? Все!"
Он не чувствовал ни тела, ни усталости, ни .раздражения,
ничего не чувствовал. И не видел ничего - ни рук своих, ни
кончика носа, словно и не было тела, словно некто подцепил
его, высосал мозг из черепной коробки во тьму и пустоту да
там и оставил его лежать бесчувственным, ослепшим, оглохшим.
И каким-то безразличным, сторонним.
Ничего вокруг. Только он сам, только его разбухшая, непо-
мерная голова - будто гигантский, занимающий весь мир зал.
Пустынный и всеми оставленный, никому не нужный и совершенно
темный зал - омертвевшее пространство. "Вот так сходят с
ума, - тоскливо подумалось Сашке, - как все просто и неза-
тейливо, без предупреждений и симптомов. Бац - и готово!"
И еще он ощущал странное раздвоение. Он был одновременно
и непомерным, чудовищно огромным залом, и кем-то жалким,
крохотным, сиротливо притаившимся на полу в этом зале. Такое
раздвоение в сознании окончательно убедило Сашку в том, что
дела его плохи. Но предпринимать что-либо он не собирался.
Да и что он мог предпринять?
Время шло, но глаза к темноте не привыкли, мрак не рассе-
ивался. Зато появились первые, неясные, словно выплывающие
откуда-то издалека, из-под сводов зала звуки. Что-то слабо
потрескивало, шуршало. Чуть позже ему показалось, что он