"Юрий Петухов. Жизнь № 8 или Охота на Президентов (Записки человеконенавистника, Роман) " - читать интересную книгу автора

Бога. И ещё историк ... но это уже в другой, в настоящей жизни, где
отдельные чудаки пока интересуются историей всего этого нелепого сонма
неудачников, называющегося человечеством. Да-да, именно нелепого и
бестолкового сборища олухов и дураков, которых за грехи их отправили на
нелепую и бестолковую планету, на Землю - в каторжные работы, попросту
говоря, сослали на галеры всем скопом, без права переписки...
Увы, но в жизни №8 я только писатель, и немного поэт, и ещё немного
странник, я забываю про свои изыскания и серьёзные - очень серьезные -
труды, и я пишу книги: всякие романы, повести, иногда стихи - пишу от
полной безысходности. Почему? Потому что жизнь №8 тоже каторга, только
особая, это каторга в каторге. Каторга в квадрате. И как нечто, выходящее
за пределы реального, остепененное, она больше, чем каторга, - она свобода
неизреченная и полнейшая, какую на воле и осознать невозможно!
И не думайте сомневаться! Всё так, всё истинно так! Не нами положено,
не нам и менять. Вот я и странствую по этой странной жизни, по всем её
измерениям и временам. И пишу! Пишу, наживая себе кучу врагов.
Пишу как дышу. А они не дают мне дышать.
Ещё я пишу, потому что люблю писать и умею это делать лучше всех
прочих. На этой нелепой и бестолковой планете таких как я, писателей от
Бога, и было то всего с дюжину, не более. Пишу, хотя это и каторга. Ничего
не поделаешь. Свобода требует жертв. Кого может принести в жертву бедный
поэт? Только самого себя.
Пейте мою кровь. Ешьте моё тело.

Через неделю я нашёл тех троих фраеров, что прикончили бедолагу-соседа.
У меня тоже есть кой-какие связи. И не всегда официальные. Они отпивались на
одной дачке в Малаховке... Найти, где отсиживаться! Малаховка! Второй
Тель-Авив! И подмосковная Палестина! Я провёл там полгода моего детства. И
слёзы текли из моих глаз, когда я въезжал в это обетованное местечко чьей-то
оседлости. Только поэтому я не пристрелил этих уродов. Я просто забил их
своим зонтиком, в который добрые люди вставили свинцовый стержень. Я оставил
им шанс... А там пусть "скорая" разбирается, кого на какой "свет" увозить. Я
сам её и вызвал. Перед уходом. В сентиментальном порыве необузданного
гуманизма. Ничего не поделаешь - грёзы! безоблачное детство! кролики на
террасе! поломанный велик! рогатка в кармане, чистое небо и безумное счастье
от того, что мы первыми вырвались в космос! И никакой пепси-колы и
подкладок... Мы мечтали о вселенной! ведь вся Земля уже была нашей! правда!
была! Теперь она принадлежит каким-то сукам... и никто не мечтает быть
космонавтом; все мечтают быть бандитами...
А бандиты (настоящие бандиты, а не сявки на мерседесах) мечтают
улететь на другую планету... на этой им всё обрыдло.
Мне не очень-то жалко было несчастного соседа. Я с ним и знаком-то не
был. Просто эта шушера должна была знать, что моих соседей трогать нельзя. И
ещё, что я человек творческий, впечатлительный, с лабильной нервной
системой, как сказал мне один знакомый психиатр, с которым мы пили три года
назад в одном препо-ганейшем лондонском пабе, что я могу не простить...
просто не простить, и всё! я ведь не подписывался под библейскими заповедями
и никому не обещал быть Иисусом Христом!
Я вообще несвидетель.
Горные лыжи, ночь, свет по трассе, охранка... тысячи верных "быков"