"Юрий Петухов. Жизнь № 8 или Охота на Президентов (Записки человеконенавистника, Роман) " - читать интересную книгу автора - Я этого дерьма не считаю, - ответил он философически и пожал
плечами. - Сотни три-четыре... не больше. Все мы песок в дырявом мешке Создателя... что считать. Мы стояли на Пиккадилли-сёркус, самой паршивой площади в мире. Косым азиатским углом расходились по сторонам Риджент-стрит и стрит Пиккадилли. Кругом гудел по-азиатски косой и по-африкански чёрный Лондон. Я всегда думал, кого тут больше: китайцев, итальянцев или папуасов? Но больше всего было придурков. Эти сразу бросались в глаза... Европа. Белая королева жила за дворцовой решёткой. Она, наверное, не знала, что творится в её королевском доме и что скоро Англию станут называть Верхней Вольтой без атомной бомбы. Ей за решёткой было хорошо... Он тоже недавно вышел из-за решётки, и его, как английскую королеву, кормили два года одной овсяной кашей. Он был большой и добрый. - Я просто хорошо отдохнул, Юра, - сказал он мне и посмотрел на мордатого и важного "бобби"-полисмена. Тот чуть не свалился в ужасе с тротуара. - Отдохнул от всей этой паршивой сволочи! Я помнил его вечно краснеющим второгодником с алыми ушами. Он был умен, скромен и застенчив. И честен до колик. Теперь он работал киллером. И иногда выезжал во всякие паршивые страны, вроде этой, чтобы немного расслабиться. За решётку он ушёл сам, когда его пуля отрикошетила и убила напарника, честнейшего и добрейшего человека, хорошего семьянина, аскета и подвижника, тоже завалившего сотни две-три всяких паршивцев. Он сам сдался, и сам определил себе срок, и сам стращал оперов, прокуроров и судей, у которых и они его посадили. А потом приносили и присылали лангустов с шампанским. Он всё выбрасывал. И ел только кашу. Он был святым. Уж святее римского папы, точно. Отшельником. И почти апостолом. Но отшельничества хватило только на два года. Как и было отмерено. Святые не отдыхают долго. Святым надо вершить свои святые дела... В этом папуаском Лондоне у него тоже была квартира. Но он не любил наезжать в неё. Он вообще не любил наезжать в эти заграницы... Уже в аэропорту на паспортном контроле - в любой стране! - на него смотрели так: "Ну, вот... приехала русская мафия!" И бледнели, и зеленели. И руки у клерков начинали дрожать. И "бобби" падали в обморок, и "фараоны" теряли чувства. И он краснел от досады... сволочи! Русская мафия! О, эта русская мафия! Я не разбирался в этих "мафиях". Ну их! А он разбирался. И очень неплохо. Он вообще любил разборки. Он знал точно, что "русских мафий" было две: в первой были одни жиды* и чечены, вторая сидела в Кремле, но в ней тоже не было русских. Он не сидел в Кремле, и, к сожалению, не был жидом**. Он был человеком мира и любил всех. Это было невозможно... Но он любил. Я ему говорил, что все люди равны, что перед Богом нет ни эллина, ни иудея... А он отвечал, что бог пусть сам разбирается в своих делишках: мол, подписался под заветом, так нечего на понт брать! а мы, мол, не подписывались! А мне советовал "для пущей равности намазать морду гуталином, |
|
|