"Юрий Петухов. Воскресший, или Полтора года в аду" - читать интересную книгу автора

Мне плевать на всяких консультантов и специалистов. Мы беседовали
тысячу раз, сотни часов проболтали - им не удалось меня ни разу подловить. А
как им хотелось меня уличить! Если мне доведется сдохнуть еще раз, я уж не
испущу последнего вздоха, пока не прихвачу с собой в адскую пропасть
кого-нибудь их этих умников, я их зубами уволоку туда, я вцеплюсь в них
мертвой хваткой, я продам душу дьяволу, пойду на все, но я докажу этим
деятелям, что я не вру ни единым словом. Наоборот, как я ни стараюсь, как ни
грызу ручку шариковую, как ни сжимаю виски, я не могу описать все так ярко и
страшно, так точно, образно, как все это было на самом деле! Не дано! Ну и
пусть! Все равно каждый хоть что-нибудь поймет... А тогда и по второму разу
подыхать не жалко. И не верьте никому - таких галлюцинаций не бывает, а в
книжонках все врут, дескать, тоннели, переходы, свет в конце... Я б этого
Моуди взял бы за шкирку, да в жаровню рожей - получай, паскуда, тоннель!
будешь знать, как мозги пудрить! получай!!! Ну ладно, хватит обо всех этих
маменьких сынках, которые дальше белого света носа не совали. Не для них
пишу. Пусть из десяти тысяч один найдется лишь, которому дано познать
правду, так и для него одного буду писать, буду вспоминать все, как бы жутко
мне от этих воспоминаний ни было.
Если кто видал, как грызутся сцепившиеся насмерть некормленые по две
недели боевые псы, пусть раз в десять в своем воображении усилит ярость,
злобность, остервенение грызущихся - тогда он увидит, что творилось в
пылающем чане. Теперь я понимаю, почему они так дрожали. Они дрожали от
страшного напряжения перед этой грызней, перед этой схваткой. А что
чувствовал каждый, не передать. Попробуйте, вырвите себе из руки клещами
клок мяса и суньте рану в огонь, в языки пламени - вы и сами остервенеете!
Мне тогда казалось, что ничего более дикого и быть не может. Как я был
наивен...
Схватка продолжалась целую вечность. Но не было никого злее и сильнее
меня. Я и сам не смог остановиться, пока кроме груды перемолотых и
разгрызенных костей в чане ни черта не осталось. Я остервенело бросился на
стенку и принялся ее грызть, обламывая остатки зубов, хрипя, кашляя,
заходясь в истерическом надрывном смехе. Что это за смех был, переходящий в
плач, в стенания - не знаю. Каждую секунду мне казалось, что вот сейчас
умру. Но не умирал. Напротив, я стал каким-то неестественно огромным, я,
видно, впитал в себя плоть и кровь всех этих гнусных и жалких мертвецов, я
разросся, разбух. Что-то большущее нарывало у меня на спине, пудовым
волдырем рвалось наружу. И прорвалось. Я даже растерялся, когда почувствовал
за плечами двухметровые, а то и побольше, черные острые крылья с
перепонками, с когтями-крючьями на концах. Это были мои собственные крылья!
Я постепенно превращался в какую-то хищную кошмарную тварь, заросшую черной
взъерошенной шерстью, покрытую бородавками и полипами. Вместо рук у меня
выросли корявые шестипалые лапища, ноги выгнулись, удлинились, стали кривыми
и мощными, вместо ступней прямо на глазах отросли здоровенные птичьи лапы,
изогнутые, когтистые. А наверху по-прежнему глухо хохотал мой хранитель,
черный "земляной ангел". Он скрежетал своим трубчатым клювом, ронял вниз
едкую слюну. Но я не хотел его видеть, меня волновало другое: что же будет
дальше, сколько можно терпеть, ведь всему же должен быть положен предел?! И
вот тогда я постиг одну горькую истину, тогда до меня стало доходить. Пусть
не все сразу дошло... но я прозрел. Никаких чертей, никаких ангелов в этом
неведомом измерении, в этом диковинном неземном мире нет! И ни когда не