"Керен Певзнер. Налог на недвижимость (Детектив)" - читать интересную книгу автора

музеях - мы здесь родились и вдоволь находились сюда во время учебы в школе.
Но меня заинтересовала выставка театрального костюма, которая перекочевала к
нам из Москвы, с Крымского вала. Насмотревшись на бальные платья Наташи
Ростовой и декоративное тряпье монахов из фильма по Стругацким "Трудно быть
богом", я почувствовала, что проголодалась, и спустилась в буфет. Взяв две
половинки крутого яйца с горкой красной икры на каждой, кусочек сыра и
плюшку, я поискала глазами свободное место и наткнулась на интересного
молодого человека, сидевшего в одиночестве.
- Вы позволите? - спросила я его.
- Да, пожалуйста, - ответил он, делая мне приглашающий жест.
Я начала есть.
Молодой человек внимательно изучал меня некоторое время, потом
неожиданно сказал:
- Я вижу, вы разбираетесь в индийских чакрах.
Дело в том, что на мне был надет свитер, который я связала себе сама.
Свитер был из гладкой белой шерсти, и только спереди, с левой стороны, я
вышила в столбик по всей длине шесть букв санскрита, соответствующие шести
чакрам на теле человека. Первая буква была в точности похожа на заглавную
"З" и поэтому все, кто меня видел в этом свитере, начинали читать и
спотыкались на втором иероглифе. Мне уже надоело отвечать на вопрос о том,
что это такое написано, и я всем говорила, что это мое имя на санскрите.
Поэтому я мило улыбнулась молодому человеку, сидевшему напротив меня. Мы,
естественно, разговорились и вышли из буфета вместе.
С тех пор мы не расставались. Я влюбилась в Бориса до потери пульса. Он
познакомил меня с братьями, те сразу стали называть меня джаной, выговаривая
первые буквы как английскую "джей". Джана на языке многих кавказских народов
означает "дорогая", и мне было очень приятно такое отношение. Борис называл
меня зайкой (еще до Киркорова), хотя я была худенькой и черненькой. Борис
работал на заводе, в инструментальном цехе, но ко мне приходил всегда
чистенький и одетый с иголочки. Я еще училась в университете, когда мы
поженились. Мои родители были совсем не против того, чтобы он поселился у
нас, в большой четырехкомнатной квартире. Мы съездили в Баку, к нему домой.
Родители Бориса, осматривая восторженно мой округлившийся живот, не давали
мне ступить шагу и закармливали восточными блюдами. Несмотря на токсикоз, я
все ела с аппетитом, купалась в теплом Каспийском море и с удовольствием
гуляла по бульвару - бакинской набережной, огибавшей бухту. Я до сих пор
уверена, что Хайфа здорово похожа на Баку, а здешние евреи просто близкие
родственники тамошних. Наверное, климат и близость моря формируют характер,
и я поняла наконец после знакомства с Борисом, почему я с трудом выносила
своих бывших поклонников - белесых мальчиков с вялыми эмоциями. Не зря же я
унаследовала от прабабки-гречанки иссиня черные волосы. Наверное, она
передала мне и свою страсть к знойным мужчинам.
В восемьдесят девятом году всех охватило безумие - надо ехать. Куда,
зачем? Мои родители отказались наотрез. Отец - фанатик русской культуры, он
не мог представить себе жизни без окружавших его памятников старины. А мама
делала все, что он говорил - в семье царил домострой. Дашка подросла и
собиралась в школу. Она уже неплохо читала и писала, и мы решили ехать,
чтобы она пошла в Израиле в первый класс.
Я даже сейчас с дрожью вспоминаю, как толпы отъезжающих штурмовали
ОВИРы. Еще не было прямых рейсов в Израиль, и мы добирались до Москвы, потом