"Элеонора Филби. Шпион, которого я любила " - читать интересную книгу автора

Нашим огромным наслаждением и отдыхом была музыка. Мы были постоянными
клиентами магазина пластинок на улице Горького. У Кима была большая
коллекция русских опер и красноармейских маршевых песен. Мы редко
пропускали представление в Большом театре или во Дворце съездов. Однажды,
на концерте камерного ансамбля Баршая в консерватории, мы мельком видели
английского посла сэра Хамфри Тревелина, которого мы оба очень уважали. Я
часто спрашивала себя, заметил ли он нас. Последний раз мы встречались с
ним на завтраке в Бейруте в честь отца Кима, знаменитого исследователя
Ближнего Востока Джона Филби, за несколько дней до его смерти в сентябре
1960 года. В Москве я несколько раз видела проезжавший по улице автомобиль
сэра Хамфри, и мне ужасно хотелось остановить его. Но что я могла сказать
английскому послу? Я знала, что его официальный пост и личный кодекс чести
не позволят ему тратить время на изменников.
Я потратила много месяцев, делая нашу квартиру более комфортабельной.
У одной стены я расположила секцию из четырех частей, где находились
радиоприемник, проигрыватель и магнитофон. Там же были ящики для альбомов,
папок, принадлежностей для рисования и многочисленные полки с коллекцией
археологических находок, собранных на Ближнем Востоке, и других сувениров
из Южной Америки, Мексики, Испании и Турции.
В начале июня мы вернулись в Москву из месячной поездки вниз по Волге
до Астрахани, чувствуя себя здоровыми и отдохнувшими. Сергей встретил нас
на набережной с замечательной вестью: наше долгожданное имущество
наконец-то прибыло из Бейрута в Россию и мы могли его получить. Вместе с
Сергеем мы отправились на склад, где получали свои посылки дипломаты и
другие иностранцы. Наш контейнер, на котором было крупно написано ФИЛБИ,
стоял рядом с ящиком, где находились вещи американского журналиста, только
что высланного из СССР.
Наш контейнер был таким огромным, что пришлось открыть его прямо на
улице у входа в наш дом. Небольшая группа бабушек, наблюдая одним глазом за
своими внуками, созерцала с большим любопытством распаковку моего
бахрейнского сундука, бронзового подноса, восточных ковров, пятидесяти
картин, всевозможных маленьких столиков и большой коллекции всяких
предметов домашнего обихода. Сам контейнер мы продали под гараж, поскольку
дерево стоит в Москве очень дорого и его трудно было достать. К этому
времени наша квартира начала терять свой суматошный вид и стала все больше
походить на наш старый дом в Бейруте. В бывшей столовой я устроила себе
студию, а гостиная расцвела и ожила с помощью цветов, книг и птиц.
Когда мне понадобилось развесить картины, я позвонила управдому и
попросила его прислать рабочих, чтобы вбить гвозди в цементные стены. В тот
же вечер пришли два человека, которым Ким, пребывавший в товарищеском
настроении, предложил перед работой выпить немного водки. Это была ошибка.
Почти ни один гвоздь не попал в мои отметки. Зато через два часа, выпив еще
одну бутылку, рабочие сумели правильно вбить все гвозди и развесить по
местам все картины.
Прошло несколько месяцев, прежде чем я полностью осознала, под каким
строжайшим контролем мы находимся. Русские не собирались рисковать. Я не
совсем понимала, чего именно они боятся, пока Ким не намекнул, что, по их
мнению, англичане, а возможно, даже ЦРУ, могут попытаться его убить, если
смогут его найти.
В результате нам разрешили передвигаться в исключительно ограниченном