"Полуночник Вэйян, или Подстилка из плоти" - читать интересную книгу автора (Юй Ли)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Как только слуги доставили ношу в комнату тетки Чэнь, она велела им немедля удалиться, а сама поспешила к баулу, в котором хранились вещи ее покойного супруга: полный комплект платья ученого мужа, шляпа и туфли, а также носки. Разложив одежду на крышке баула, она разомкнула замок узилища, в котором был заточен Вэйян, и выпустила молодого человека наружу. Полуночник оделся, после чего отвесил женщине вежливый поклон, на который она, как положено, также ответила поклоном, затем они сели рядышком и завели беседу. Надо заметить, что Полуночник был очень сладкоречив и весьма обходителен, а потому своими приятными манерами мог кого угодно быстро обворожить и даже обвести вокруг пальца.

— После той приятной встречи в храме я все время вспоминаю вас, сударыня, — начал он. — Но, увы, не знал, где вас искать. Мне было также неизвестно, как вас зовут, каковы ваша благородная фамилия и ароматное имя. Нынче Небо, как видно, сжалилось надо мной (о, какое счастье!), обратив мою печаль в великую радость! Сегодня я могу наконец-то лицезреть ваш милый облик!

Женщина тут же вспомнила его замечания в книжице. «Говорит он прямо как в книжке — значит, это правда!» Тетка Чэнь млела от счастья. Вряд ли стоит удивляться, что любовники не стали дожидаться темноты, а направились к ложу без промедления. Вэйян увидел зрелые и пышные формы своей подруги. Впрочем, она была не слишком толста, но и не худа — все в самую меру. Или, как говорят еще, все у нее было в достатке: из десяти частей — восемь. Полуночник приник к ней, а женщина крепко его обняла.

— Ах, душа моя!.. — прошептала она и поцеловала Полуночника так, что тот сразу будто обмяк. Он понял, что перед ним опытный мастер спального искусства, и эта догадка его воодушевила. Читатель, ты, возможно, спросишь, отчего Полуночник почувствовал такое удовольствие. Ответим так. Известно, что в нашем мире есть две категории женщин. Одна — это та, коими обычно лишь любуются, а вторая — которыми наслаждаются. Заметим, что первые вовсе не всегда способны дать наслаждение, а вторыми вовсе не обязательно любоваться. Первые, однако, должны непременно иметь три важных достоинства. Вам, конечно, не терпится узнать, каковы эти достоинства. Извольте, я охотно отвечу. Во-первых, женщина должна быть немного худощавой и ни в коем случае не толстой. Во-вторых, она должна быть небольшого роста, никак не крупной. Третье качество — изящество, то есть она не должна казаться слишком массивной. Вот почему те красавицы, коими мы обычно любуемся на картинах живописцев, это женщины непременно хрупкие, маленькие и весьма изящные. Никогда вы не встретите красавиц пышнотелых или слишком дородных. Почему, спросите вы. Потому что эти женщины созданы лишь только для того, чтобы ими любоваться. Увы, для наслаждений они не годятся.

У вторых же есть другие, не менее важные достоинства. Их тоже три. Первое достоинство. — эти женщины должны непременно иметь пышные формы и не быть худыми. Второе: им положено быть крупными, а не маленькими. И третье: они должны казаться массивными, но отнюдь не миниатюрными. Почему женщины этого типа должны обладать указанными достоинствами? Потому что мужчина, находясь подле такой женщины, должен всегда ощущать мягкость ее форм и теплоту тела. Именно такое удобство чувствует человек в мягкой постели. Далее. Ее тело должно быть непременно очень крепким, дабы выдержать любую ношу. Костлявую женщину можно уподобить каменному или деревянному ложу, на коем все тело ломит от боли. Дама с пышными формами совсем иная. Она будто источает теплоту и мягкость. Одно лишь легкое прикосновение к ней (без ласк любовных) наполняет мужчину сладкой истомой и возносит дух куда-то ввысь. Вот почему мы утверждаем, что костлявость конечно же сильно уступает пышности тела.

Теперь несколько слов скажем о тех, кто ростом мал — ну просто ребенок. Общение с ними создает известные неудобства, ибо мы видим несовпадение некоторых частей тела. Как говорят: «Низ не совпадает с верхом, а верх с низом». Право же, это крайне неудобно! Вот почему мы заявляем, что мелкое всегда уступает крупному.

Теперь потолкуем о тяжелом и легком, то есть о весе. Крупный мужчина обычно весит сто цзиней, а то и поболе. Наименьший его вес — семьдесят или восемьдесят цзиней. Понятно, что подобную тяжесть способны выдержать лишь женщины, крепкие телом. Излишняя хрупкость и нежность женщины невольно порождают у мужчин чувство страха: как бы случаем чего не поломать. Ведь в любовных делах, как известно, надобно всегда соблюдать меру. Грубость или излишняя воинственность всегда неуместны. Вот почему нам приходится говорить, что хрупкость тела уступает солидности.

Итак, мы видим: предмет любования и предмет наслаждения — далеко не одинаковы, а порой даже противоположны. Но если вы желаете, чтобы разные и супротивные качества сочетались бы вместе, вам надо подыскать такую деву, которая была бы красива лишь на восемь частей из десяти. Этого вполне достаточно.

Но вернемся к нашей тетушке Чэнь. Несмотря на свой зрелый возраст, она сочетала оба прекрасных достоинства, о которых мы только что говорили. К тому же на ложе она явила такие качества, которые показались Вэйяну совершенно новыми и доставили ему преогромное удовольствие. Когда нежные руки обвили молодого человека, ему показалось, что его будто опутали мягким шелком. Ну скажите, разве это не блаженство?! Вэйян подумал, что раньше ему приходилось встречаться с дамами по большей части худосочными, от коих обычно он большого восторга не испытывал. Сейчас все было иначе, не так, как прежде. Его охватила сладкая истома, а ведь он еще даже не приступил к бою. Впрочем, предчувствие битвы придало необычайную крепость всем его членам, а оружие готово было устремиться на затаившегося противника. Тот, однако, оказался воином опытным и весьма подготовленным, а его позиции — поистине необъятными, поэтому Вэйяну не пришлось испытывать больших затруднений с боевыми маневрами. Напротив, он быстро занял исходную позицию и бросился в сечу.

— Душа моя, — прошептала женщина. — Торопись, я, кажется, теряю силы! — Она крепко обхватила Полуночника.

Вэйян усилил натиск.

— Ах, милый, пожалуйста, остановись, я умираю!

Вэйян приостановил наступление. Как говорится в подобных случаях: «Черепаха прижалась главою к сердечку цветка и переждала мгновение, а потом, когда силы его иссякли, снова двинулась дальше».

— Скажи, дорогая, — промолвил Вэйян. — Отчего ты вдруг так ослабла? Перенесла всего-навсего ударов тридцать и вот уже потеряла силы. Не то что твои племянницы. Те способны выдержать сотни натисков, а силами нисколько не слабеют. Даже их перебороть мне совсем нетрудно, но теперь на моем пути оказался противник куда слабее. Его победить легче, чем их!

— Друг мой, ты меня недооцениваешь! На самом деле меня можно поставить в ряд самых стойких бойцов, с которыми справиться весьма и весьма нелегко! Я способна биться тысячи и тысячи раз и покидаю поле битвы лишь тогда, когда мои силы вконец иссякли. Нынешнее сражение для меня — сущие пустяки!

— Если так, почему ты так легко отступила? Может, решила меня обмануть? Просто сделала вид, что лишилась сил?

— Нет, никакого обмана не было! Я ведь десять с лишним лет не встречалась с мужчиной, а потому меня сжигало желание — словно жаркое пламя. И вот тут, как на грех, подвернулся ты — этакий красавчик и такой сильный! Понятно, радость свою я сдержать не смогла. Едва ты ко мне прикоснулся, я тут же ослабела, все женские силы вырвались у меня наружу. Одним словом, мое сегодняшнее пораженье вызвано не столько твоими достоинствами, сколько моей слабостью. Это — моя вина. Если не веришь, то скоро убедишься в этом сам…

— Вот как?… И все же я не совсем понимаю: ты заявила, что способна сражаться тысячи раз. Я тебе не верю! Может, ты скрываешь какую-то тайну?

— Ровно никакую! Все очень просто! Правда, с твоей стороны нужна поддержка. Скажем, важно вовремя произнести задорное слово или издать необычный звук, дабы обострить мои чувства. Сам понимаешь, от немого радости ждать не приходится. Всю ночь до рассвета провозишься с ним, а толку никакого! Сила Инь так и не проснется! И вот еще что скажу: я на других не похожа. В какое-то мгновенье я действительно будто умираю, но этот миг проходит, и тогда я снова оживаю. Предупреждаю тебя об этом заранее. Если тебе показалось, что я умерла, — не пугайся!

— Ого! Видно, надо быть не только крепким и здоровым, но и обладать отменным духом, чтобы доставить тебе удовольствие. Скажу откровенно, с моими возможностями я для первого разряда вряд ли сгожусь, но зато во втором разряде я могу занять первое место! Возможно, я смогу перед тобой устоять… Кстати, каков был твой покойный муж? Силен ли?

— До второго разряда он не дотягивал, но в третьем разряде мог занять первое место… Надо сказать, что в свое время он был большим любителем нашего женского пола и, кстати замечу, совершил немало дурных поступков. Мне он часто говорил так другие женщины сделаны из мяса, а ты сбита из жести. Ах он бедняга! Что только не делал, чтобы мне угодить и разжечь мои чувства! Все зря! Но со временем он придумал новые способы в дополнение к основным, и в конце концов наши любовные дела как будто пошли на лад. Появилась легкость, и я почувствовала удовольствие!

— Ты сказала о новых способах. Расскажи о них поподробнее!

— Все очень просто, хотя и забавно!.. Надобно только выполнить три условия.

— Какие?

— Прежде всего немного полистать «весенние картинки» или почитать книжки про любовь… И вот что еще важно — надо уметь говорить всякие задорные слова.

— Два первых средства я уже испытал во время моей первой женитьбы. Не скрою, они мне тоже показались весьма интересными. А вот про третье средство я что-то не слышал. Об этом вроде ничего не написано. Пожалуйста, объясни! Что значит уметь издавать и слушать задорные звуки?

— Изволь! Когда-то я очень любила слушать звуки любовных баталий, они будто поднимали мой дух и доставляли огромную радость. Скажу откровенно, я иногда позволяла своему мужу миловаться со служанкой (хотя делала вид, что ничего не знаю) и в эти минуты с большим удовольствием слушала доносившиеся до меня звуки битвы, крики и стоны. Они доставляли мне наслаждение. Стоило мне тогда кашлянуть раз-другой, и муж по этому сигналу слетал с постели, бросался ко мне, крепко обнимал и влек к ложу. И тут же начиналось сраженье, правда, лишенное всяких правил и боевых уставов. Какая-то дикая потасовка с бестолковым размахиванием оружием. И все же мне было приятно, я радовалась душой и телом. Правда, боец после каких-нибудь шести-семи сотен ударов терял свои силы… Скажу честно, этот способ мне куда как приятней, чем первые два.

— Весьма любопытно! Однако есть в твоем объяснении такое, чего я никак не могу понять. Ты заметила, что муж не слишком отличался силой. Кажется, так? Как же ему удавалось сразу после служанки бежать к тебе? Как я понимаю, на все эти шумные и поспешные действия с ней тоже уходило немало силенок, а он умудрялся лететь на новое поле битвы, словно ему привесили легкие крылья. С погнутым луком нельзя бросаться в новую сечу! Не верю!

— В первом сраженье участвовал не он, а вроде как бы его заместитель, а вот в нашей дикой сечи — он сам. Понятно, что две битвы сразу он выдержать был бы не в силах!

— Теперь я, кажется, догадался: «господин заместитель», которого иначе называют «Господин рог»?

— Вот именно! У нас в доме немало таких «господ»!.. Но нынче наше первое свиданье, поэтому, я думаю, никаких трудностей не возникнет, а завтра можно попробовать и этот способ.

Вэйян решил отбросить прочь законы боя и ринулся в дикую сечу. Последовали удары, наскоки вне всяких боевых правил, но ему показалось, что женщина этим даже довольна — и телом и духом. И тут он заметил: руки и ноги подруги вдруг похолодели, стали как льдышки. Рот приоткрылся, глаза остекленели. Никак умерла! Вэйян чуть не спятил со страха, но тут же вспомнил о ее предупреждении. Прошло ровно четверть часа, и женщина ожила.

— Ах, мой любимый! — Она обняла Полуночника. — Я лишилась сил без всяких заместителей, а это означает, что ты, как мужчина, можешь находиться в самом высшем разряде. Грех жаловаться на свою второсортность!

— В своей книжице я назвал тебя «первейшей» из всех, а нынче ты назвала так меня самого, значит, мы, можно сказать, расквитались, к тому же весьма скоро!

— Кстати, я хотела тебя спросить. В книжке почему-то зачеркнуты три имени и приписана довольно странная фраза. Что она значит?

Вэйян почувствовал некоторое неудобство и на вопрос не ответил.

— Ты можешь мне, конечно, не отвечать, но я и сама догадалась, о чем идет речь… По всей видимости, они сказали, что я, мол, постарела и ослабла, словом, во всем им уступаю. Вот почему себя они сравнили с Хуайинем, а меня с Цзяном и Гуанем. Одним словом, считают меня полным ничтожеством. Но я тебе скажу откровенно (причем без всякого хвастовства): хотя они и моложе меня на несколько лет и, возможно, кожей своей понежней, однако ж в настоящих делах им за мной никогда не угнаться. Что из того, что они красивей меня? Извольте теперь сидеть напротив и пялить на них глаза?… Спорить с ними я вовсе не собираюсь, однако же их замечания запомню, а когда подвернется случай, вызову на состязанье. Можно представить себе картину: красавец мужчина и четыре прелестные дамы собрались вместе, и во время сего торжества каждый собирается показать свои достоинства! Вот тогда мы сравним, кто из нас стоит выше, а кто ниже: зеленый юнец или опытный воин.

— Превосходная идея! Надо непременно провести состязание! — вскричал обрадованный Вэйян.

Забрезжил рассвет. Они поднялись и оделись. Служанка поставила на стол яства и вино. Надо вам знать, что тетушка была большая охотница до разных напитков и мало чем уступала Вэйяну. Так просидели они за столом до первой стражи.[119] Потягивая вино, играли в пальцы[120] и читали друг другу стихи-загадки, а когда опустились сумерки, они, как и накануне, отправились в спальню. В эту ночь им не понадобились дополнительные способы, о которых намедни говорила тетушка Чэнь. Из-за длительного поста женщина слишком быстро теряла свои силы. Но уже на следующий день в спальне появилась целая груда «весенних картинок» и книг, повествующих о любви. Они разложили картинки на столе и со вниманием принялись их рассматривать, нисколько не обращая внимания на двух молоденьких служанок, к слову сказать, довольно приятных обликом и вполне созревших (одной было семнадцать, а другой восемнадцать лет). Хозяйка велела этим двум «лопнувшим тыквам» постоянно находиться подле нее, а когда понадобится, приходить на помощь.

Дни сменялись ночами. Они тешили себя удовольствиями, не забывая про те три способа, о которых в свое время тетка Чэнь рассказывала Вэйяну. Но ее стала одолевать тревога: вот-вот заявятся племянницы, которые потребуют драгоценность обратно. Чтобы избежать их неожиданного визита, она предусмотрительно заперла дверь, ведущую к соседкам, и даже повесила замок. Ни на крики, ни на горячие мольбы не отвечала. Прошло пять дней. Наконец не выдержал сам Вэйян. Он стал умолять женщину пощадить бедняжек. Тетка уступила, но заметила, что ему положено прожить у нее семь дней, а потом он может возвращаться обратно. Родственницам пришлось согласиться. На восьмой день Полуночник пришел на половину Чэнь, чтобы проститься. Женщина пыталась было его отговорить, но Вэйяну удалось отвертеться. Довольный, что он наконец-то вырвался на свободу, Вэйян распахнул двери дома. Не будем говорить, как счастливы были три молодые дамы. После первых приветствий они набросились на него с вопросами: как провел он у тетки все это время?

— Ну как наша старушка? Не лишилась пыла?

Зная ревнивый нрав красавиц, Вэйян не решился расхваливать достоинства тетки, лишь рассказал о тех трех уроках, которые она ему преподала. Им-де стоит поучиться! Намекнул он и на ее предложение устроить некое общее состязание, дабы каждый мог проявить свой опыт и мастерство. Три молодые женщины стали совещаться (им не терпелось рассчитаться с теткой), но ничего путного придумать так и не смогли, поэтому решили: пускай все остается как есть.

— Правила прежние, — сказала Сяньюнь. — Каждой из нас отводится ровно ночь!

— Верно! Пожалуй, это единственно правильный выход! — согласились сестры. — Три ночи наши, а на четвертую можно пригласить ее на общую встречу.

Во время этой беседы от тетки неожиданно принесли письмо, в котором она предлагала устроить пирушку, непременно с вином. Каждый участник должен внести по одному ляну. Во время винного застолья можно будет хорошо повеселиться! Сестры обменялись мнениями. Пирушку можно устроить в виде состязания. Пускай и тетка приходит на это большое бдение, но навряд ли ей много достанется! Недаром еще в древности говорили: «Для лишнего гостя курицу не режут». Однако вежливости ради они все же решили проявить добрые родственные чувства и тут же сочинили ответ, в коем написали: — Пожалуйста, приходите! С почтением!..» Не правда ли, странно, что не племянницы шли к тетке в гости, а та шла к ним, хотя была возрастом старше да и положением выше? Почему же Чэнь решила нанести им визит? Все дело в том, что у нее был сын, которому исполнилось одиннадцать лет. Возраст, понятно, не слишком велик, но все же мальчишка уже кое-что смыслил. Когда в доме прятался Вэйян, мальчик как будто с ним не сталкивался. Другое дело, если сейчас придут в дом сразу несколько гостей: три женщины да еще с мужчиной. Застолье, любезности и нечто другое — разве все это возможно утаить от ребенка? А если он уводит, что не положено? Стыд и срам! Между тем у Сянъюнь и обеих сестер детей нет. Запри дверь, и все шито-крыто! Комар носа не подточит! Вот почему в своем письме они приглашали тетку к себе, словно забыв о приличиях, кто выше, а кто ниже по положению.

Через четверть часа (никак не позже) в доме появилась тетушка Чэнь. Вэйяну показалось, что рукава ее платья странно топорщатся, словно она что-то прячет.

— Ты что принесла? — спросил Полуночник.

— Забавные безделицы, но весьма полезные в подобных пирушках и в делах любовных. Вот взгляните!..

Оказалось, это «застольные таблички» на «весенние темы».

— Нет, нет! Сейчас мы их смотреть не станем! — сказал Вэйян. — Сначала немного выпьем, повеселимся, а вот когда разгорится торжественный пир, мы их и полистаем! Пускай каждая вытащит по табличке и сделает все, что в ней указано. Понятно, я ей помогу!

— Не согласна! — возразила Сянъюнь. — Сначала надо с ними познакомиться, чтобы знать, что и как делать!

— Пусть будет по-твоему! — согласился Вэйян.

— Что до меня, то я их смотрела уже много раз и мне прекрасно известно все, что на них изображено! — сказала тетушка Чэнь. — Как говорят: «Мне не придется обнимать стопы Будды, когда придет последний срок!» Потому я пока отойду в сторонку, а вы полюбуйтесь!

Ее слова вызвали смех. Разложив «застольные таблицы» перед собой, женщины принялись внимательно их разглядывать. На первой таблице была изображена молодая дева, прижавшаяся к камню с озера Тайху.[121] Рядом юноша, изображающий деяния Лунъяна.

— На что это похоже! — возмутились красавицы. — К чему отвергать действия чистые во имя нечистых?

— Дайте взглянуть! — К ним подошла тетушка. Сянъюнь протянула ей табличку с картинкой. — Здесь изображено ровно то, что пишется в книге. Вы что же, никогда об этом не читали?

— Признаюсь, я не читала! — воскликнула Сянъюнь. — Что это за книжки, расскажи!

— Вот одна из них под названием «Я собралась замуж». В ней рассказывается об одной красотке и юноше студенте, которые жили в соседних домах. Их разделяла одна лишь стенка. Студенту очень хотелось познакомиться с красавицей поближе, однако у него ничего из этого не получилось. В конце концов от тягостных дум он заболел. И вот тогда он умолил кого-то из своих знакомых сходить к красотке и передать, что ради одного свиданья он готов пожертвовать жизнью. При этом добавил, что ничего непристойного у него на уме нет. Красотка пожалела студента и согласилась встретиться. Во время свиданья он ее обнял и стал нежно целовать и поглаживать. Она ему все это позволяла, но не больше. Студент проявил настойчивость, однако она сразу же ему объяснила:

«Мой милый, это никак невозможно! Я выхожу замуж!»

Студент, распалившись, бросился на колени и стал страстно ее умолять, однако девушка проявила твердость. «Я собираюсь выйти замуж!» — вновь и вновь повторяла она.

«Ты хотел меня увидеть, потому что я красива. Не так ли? — сказала она. — Ты желал приблизиться ко мне, соприкоснуться с моим телом. Ведь так? Я позволила тебе все это сделать. Я пребывала в твоих объятиях, и ты гладил меня. Значит, твои желания удовлетворены. Почему же ты собираешься непременно меня опозорить? Ведь если я потеряю свою непорочность, мой муж в первый же день узнает об этом. Как мне после пережить такой позор?… Нет, нет, ни за что!»

Но студент не унимался:

«Подлинно глубокое чувство между мужчиной и женщиной возникает лишь тогда, когда три цуня одной плоти соприкасается с другой. Иначе оба они походят на путников, которые бредут по разным дорогам. А то, что ты прильнула ко мне, а я к тебе — это нисколько не удовлетворяет желания моего сердца». — И он снова взмолился, продолжая стоять на коленях. Его домоганья в конце концов проняли красотку. Она задумалась, опустив голову. И тут у нее мелькнула мысль: она догадалась, как выйти из тупика.

«Поскольку я собираюсь замуж, я все равно не позволю коснуться моих сокровенных мест, но я сделаю вам иной подарок».

«Какой другой?» — воскликнул несчастный.

«Три цуня, о которых вы только что сказали, могут найти другое убежище, и вы сможете тем самым утолить ваши страстные желания!»

Дама говорила вполне серьезно и искренне. Студент не стал ей перечить и подчинился. Что делать? Ведь недаром говорят, что даже дальняя зала становится временным пристанищем, вместо гостиной. — Вот что рассказывается в книжке! — продолжала тетушка Чэнь. — И эти забавные картинки воспроизводят ее содержание. Странно, что вы незнакомы с этим сочинением!

Молодым женщинам очень не понравился самоуверенный тон тетки. Они отбросили таблицу прочь, отошли в сторонку и стали шушукаться. Выход один, решили они, — надо немедленно соединить усилия, чтобы поставить тетку на место.

Между тем гостья, не видевшая Вэйяна целых три дня (для нее эти три дня растянулись на девять лет), воспользовавшись тем, что соперницы удалились, потянулась к возлюбленному, обняла его — будто обволокла шелковой нитью — и покрыла поцелуями. Они стали рассказывать друг другу, что произошло за это время. Тем временем молодые женщины, вернувшись на свои места, как положено хозяйкам, приказали служанкам накрывать на стол.

Вэйян, разумеется, занял почетное место, напротив него села тетушка Чэнь, Сянъюнь и сестры уселись с обеих сторон стола. Они успели осушить несколько чарок вина, когда Чэнь предложила игру: вытаскивать таблицы. Пусть пирушка проходит точно так, как показано на таблицах.

— Нет, лучше мы обождем! — возразила Сянъюнь. — Эти картинки не столько для застолья, сколько для кое-чего поважнее. К тому же мы даже не успели толком отведать вина. Предлагаю другое: будем пить вино, пока не захмелеем, а уж потом станем тянуть таблицы и делать все, что на них нарисовано. Нам никто не может помешать!

— Верно! — подхватил ее слова Полуночник.

Благовещая Жемчужина поставила на стол цветную миску и предложила сыграть в кости.

— Кидать кости — занятие слишком нудное! — заметил Вэйян. — Давайте лучше сыграем в пальцы и узнаем, кто из нас будет чжуанъюанем! Потом установим порядок, согласно которому будем пить вино и заниматься всем остальным! Ну как, уважаемые дамы?

Брови Чэнь от радости взметнулись вверх. Лицо расплылось в улыбке. Поднаторевшая в секретах игры, она была уверена, что непременно выиграет. Ей не терпелось получить титул чжуанъюаня — Первейшего из первых! Вот уж тогда она поставит этих девчонок на место. Но есть одна загвоздка: титул Первейшего обязывает всегда быть впереди, а это значит, что всем сначала придется увидеть деяния Первейшего, а потом их повторять. Нет, она не полезет вперед! Быстро это сообразив, она предложила иной план:

— От порядка застолья не зависят остальные деяния, поэтому я предлагаю другое: все подчиняются указаниям избранного чжуанъюаня! Как он скажет, так тому и быть: кому надобно идти вперед, тот пойдет вперед, кому надо остаться позади, тот будет сзади!

— Можно и так! — согласился Вэйян.

Несколько рук тотчас взметнулись вверх. Первым право угадывать количество пальцев получил Вэйян, за ним следовали все остальные, самой последней оказалась Жуйюй — Благовещая Яшма.

Мы уже сказали, что тетушка Чэнь была великой искусницей игры в пальцы. Она быстро победила и стала чжуанъюанем, а значит, ведущим застолья. Тетка не стала дожидаться, когда выберут банъяня — Образцовый Глаз или таньхуа — Познающий Цветы. Она немедля отдала приказ:

— Если я стала чжуанъюанем, значит, только мне положено отдавать приказы, ибо я — главный экзаменатор, а потому все ученые люди должны слушать только меня — имеющую звание Образцовый Глаз и получившую титул Познающий Цветы. Кто нарушит мой приказ, тот немедленно будет отштрафован большою чаркой вина!

— Какие правила ты решила установить? — поинтересовался Полуночник. — Как известно, приказы вывешиваются заранее! Итак, каков же порядок?

— Винопитие начинается с чжуанъюаня, потом черед за Образцовым Глазом и другими. Причем число выпитых чарок все время увеличивается. А на Познающем Цветы винопитие прекращается. Все это время глава застолья, он же Ученый конфуцианец, разливает вино из кувшина, но сам не пьет… Что касается игрищ, то здесь все будет наоборот: черед начинается с Познающего Цветы, и заканчивает ряд Первейший. Как и в винопитии, накал битвы все время нарастает! Ученый конфуцианец все это время стоит поодаль с платком в руке, сам в битве не участвует, а лишь утирает испарину бойцов… Что до тебя, дружок, — обратилась она к Вэйяну — в этих испытаниях ты не участвуешь. Я назначаю тебя Инспектором экзаменационного сраженья. В конце его ты подведешь итоги!

— Значит, мне предстоит трудиться? А как же вино? Что, пить мне не положено? — огорчился Вэйян.

— Напротив! — успокоила его тетушка Чэнь. — Тебе придется выпить поболе, чем остальным. Ведь ты обязан поднимать кубок каждый раз: пить с Первейшим, с Образцовым Глазом и с Познающим Цветы! Что до Ученого конфуцианца, который стоит рядом, оказывая помощь, то ему этого делать нельзя… Если же кто проявит слабость, то есть устремится к выгоде за счет других, тот будет строго наказан чаркой!

Вэйян заметил, что лично он не рвется к славе, Ученому конфуцианцу бы вовсе не мешать другим и не путаться под ногами. Пусть каждый отвечает за себя: сам радуется и сам страдает!

Сянъюнь переглянулась с сестрами, но спорить не стала. Пускай, мол, все будет так, как сказала тетка. Пока она, конечно, их обскакала и провела. Но посмотрим, что будет дальше! У Сянъюнь давно созрел ответный план. Замысел был просто блестящий!

— Милый! — обратилась она к Вэйяну. — Поскольку ты назначен Инспектором состязаний, тебе положено внимательно следить за отдающим приказы. Если он сделал что-то не так, ты должен немедленно его наказать — никоим образом не потворствовать ему и не помогать в дурных деяниях. Помнишь, в древности кое-кто помогал тирану Чжоу творить жестокости. Если произойдет то же самое, мы устроим бунт и путы рабства разорвем!

— Нет, нет! — вмешалась Чэнь. — Инспектор не имеет права меня карать! Если я поступлю несправедливо, вы на это мне укажите, и все! Если ваши требования будут законны, я приму любое наказание!

Итак, тетушка Чэнь установила правила пирушки, согласно которым определялись места Сянъюнь и двух сестер. Инспектора, то есть Полуночника, эти правила не ограничивали. Наступила пора тянуть жребий. Сянъюнь извлекла бирку с титулом банъяня — Образцового Глаза. Благовещая Жемчужина стала таньхуа — Познающим Цветы, а Благовещей Яшме, как известно не стишком способной на смелые деяния, достался удел Ученого конфуцианца. Чэнь велела Яшме разносить вино: тетке полагалось выпить одну чарку, Сянъюнь — две, а Жемчужине — три. Вэйяну пришлось выпить с каждой из участниц застолья. После того как все осушили свои фиалы, Чэнь приказала Яшме перемешать таблицы застольной игры и покорно ждать в сторонке с платком в руке — испарину стирать у тех бойцов, кто вышел на ристалище. Несчастная Яшма! Что оставалось ей делать? Она смиренно исполнила приказ.

— Мой дорогой Вэйян! — сказала тетка Чэнь. — Готовься к бою! Тебе назначено точное число ударов: сначала сто на первой позиции, а потом двести — на второй. Эту цифру ты должен соблюдать со всею точностью: ни больше и ни меньше. Если просчитаешься, придется испить тебе лишнюю чарку. Не волнуйся, коли кто из нас ослабнет, — то не твоя забота. Значит, такова его судьба! Ну а потом наступит мой черед — ведь основной приказ за мной. В отличие от других, я, главный полководец, буду сражаться на поле боя до тех пор, пока мои силы не иссякнут до конца. И никто, запомни, никто не имеет права считать число ударов. Этим правом пользуется лишь один из вас — наш почтенный Конфуцианец, то есть Яшма. — Тетушка Чэнь взглянула на племянницу. — Но учти, если допустили промах, тебе придется платить штраф! — Она повернулась к Сянъюнь и Жемчужине. — Сейчас мы будем тянуть жребий — таблички с картинками, начинаем сверху. Как договорились, делать будете все точно так, как нарисовано. Вам понятно? Такова судьба! Ваши капризы, если вы их проявите, решительно никого не интересуют! Таблички подменять нельзя, исполнять предписанное надо со всей точностью, если кто допустит малейший промах — хоть на волосок, — того ждет штраф — лишняя чарка вина. И еще: ему сокращается время удовольствий.

— Выходит так: ошибемся мы — нас немедля оштрафуют. А как же сам экзаменатор? Если он совершит промашку, какое наказание ждет его?

— Тоже штраф — три лишние чарки… Но тогда он начинает сызнова, пока не добьется успеха!

Благовещая Жемчужина потянула первую таблицу, на которой оказалась надпись: «Стрекоза коснулась глади вод». На картинке изображена лежащая дева, а над ней мужчина. Опираясь руками на ложе, застеленное циновкой, он будто повис в воздухе на расстоянии примерно в три чи от ложа. Жемчужина, показав всем таблицу, освободилась от одежд, и Вэйян тут же взмыл вверх, подобно стрекозе. Он стал метаться и взлетать, беспорядочно нанося удары. Жемчужина что-то лепетала, делая вид, что испытывает полное блаженство. Видно, хотела потрафить тетке и прежде всего Инспектору, надеясь вызвать у него еще большую страсть. Стрекоза, опускаясь на гладь вод, вызывала легкое волнение, а после каждого касанья волны расходились все шире и становились все мощней…

— Теперь мой черед! — воскликнула Сянъюнь и, вытянув таблицу, показала подругам. «Лодку толкают по течению» — так она называлась. Женщина лежала на «весенней скамье», а ее дружок, упершись руками о скамью, стоял возле ее ног. Именно так толкают судно на реке. Сянъюнь с Вэйяном изобразили все, что было на картинке. Понятно, что сейчас волны были уже совсем не те, что раньше, когда порхала стрекоза, судно плыло по теченью без малейших затруднений. Попутная вода, что несла его, переливалась совсем легко, журчание слышалось под носом корабля, а ниже оно переходило в мощный рев реки. Ответьте мне, ну разве не приятно слышать этот шум текущих вод?…

Как вам известно, тетка Чэнь любила слушать возбуждающие звуки. Но раньше ладья обычно двигалась в полной темноте, будто на ощупь, а сейчас она плыла на глазах у всех. Какая красота! Неудивительно, что страсть женщины вскипела, паром воспарила вверх. Несчастная, она даже закашлялась от волнения. То был не обычный кашель, но кашель нетерпенья. Едва Сянъюнь закончила положенный урок, тетка Чэнь вскричала:

— Теперь черед экзаменатора! — Одна ее рука потянулась к таблице, а другая в нетерпенье теребила пояс. Вдруг она вздрогнула, на лице появилась гримаса ужаса. — Нет, ни за что! Таблица эта не годится! Я должна тянуть другую!

Подруги страшно возмутились и убрали таблицы прочь (само собой, они собирались их изучить потом и более подробно). Оказалось, что на таблице, которую вытянула тетка, изображена картинка «Я собираюсь замуж». На ней — игра Лунъяна в «покоях дальних». Надо же, какое странное стеченье обстоятельств! Именно тетке досталась эта самая таблица, а ведь в кучке немало и других. Не правда ли, очень даже странно? Нисколько! Это и был тот хитроумный план, который придумали соперницы. Они заранее меж собой договорились и поставили на табличке тайный знак, дабы, когда наступит время, подсунуть ее тетке. Именно так все и получилось! Как известно, по приказу тетки они начали «торжественное шествие», а главный экзаменатор его завершал. Жуйюй — Благовещая Яшма, перемешивая таблицы, положила нужную третьей сверху вот тетка ее и вытянула. Недаром говорят, что воздаяние порой свершается необычайно тонко и искусно!

Три женщины торопили тетку Чэнь, но та заупрямилась.

— Сжальтесь надо мной, мои родные! — упрашивала она племянниц. — Никак я не могу, ведь он же сущий зверь!

Подружки на миг задумались.

— Нет, не выйдет! — вскричала вдруг одна. — Вытащи кто-то из нас подобную таблицу, вы бы не пожалели!.. А кто настаивал на том, что таблицы менять нельзя? Разве не вы? К тому же содержание ее вам хорошо известно. Зачем же говорить, что она вам не годится? Коль вам досталась, значит, так тому и быть. Извольте скинуть одежды! Не заставляйте нас прибегнуть к силе!

— Ну а вы, господин Инспектор состязаний, почему молчите, словно в рот воды набрали? — обратилась вторая к Полуночнику. — Сидите словно истукан и даже пальцем не шевельнете! Какой же вы Инспектор? Какой от вас прок?!

— Я хоть и Инспектор, но никому не собираюсь потворствовать. Меня одно беспокоит — не выдержит она! Может, пусть выпьет несколько чарок и тем искупит свою вину?

— Вонючая брехня, — закричали подруги. — Если бы можно было подменять одно другим, мы бы с самого начала так и сказали: пьем вино, и больше ничего! Ты думаешь, нам не стыдно раздеваться друг перед другом да гадости творить на виду у всех?

Вэйян чувствовал справедливость этих слов, а потому не стал перечить.

— Молчу, молчу! И все ж прошу: явите милосердие, не требуйте зараз всего. Пускай она лишь скинет платье, покажет общий вид — и все!

Но Сянъюнь с Жемчужиной уперлись на своем, требуя, чтобы все происходило, как на картинке, без изменений.

— Пускай все будет так, как он сказал, — вдруг вмешалась Благовещая Яшма. В ее глазах они увидели вроде как участие к тетке. — Пусть картина будет в самом общем виде, зачем все видеть до конца?!

— Это сделать совсем нетрудно! — воскликнул Полуночник. Его рука устремилась к штанинам Чэнь, но тетка ни в какую! Она проявила в своем нежелании снимать одежду изрядное упорство, и Вэйяну пришлось приложить усилия. Наконец тетушка Чэнь смирилась. Со скорбным выражением на лице она приблизилась к «весенней скамье» и распустила пояс. Но едва гость приблизился к «воротам дальним», хозяйка вдруг истошным гласом заорала и попыталась встать, чтобы немедля кончить это представление. Не тут-то было! В нее вцепились шесть злодейских рук. Мошенницы заранее продумали сей хитроумный план до самого конца, и даже участливость Благовещей Яшмы была наигранной. Просто надо было как-то одурачить тетку. Едва та сняла одежду и легла, как все трое тут же бросились к ней. Одна прижала голову к скамье, вторая держала за руки. Третья проявила особое коварство: крепко обхватив Вэйяна сзади, изо всех сил давила на него. Ах, бедняжка Чэнь! Ей не то что встать — даже шевельнуться не давали. А между тем безжалостный злодей уже перешагнул порог «далекой залы». Тетка завизжала — ну прямо поросенок, в которого всадили нож!

— Ой, пощадите, пощадите! — взмолилась она.

— Ну, будет вам! — проговорил Вэйян. — Это ведь не шутка. Глядишь, еще случится что-нибудь!

— Она сама твердила: поскольку-де она экзаменатор на этих состязаньях, значит, отличается от всех других, ей счет не устанавливается и она будет сражаться, покуда хватит сил… Вот мы и желаем знать: сколько у нее сил?

— Нету, нету сил, иссякли до конца! — вскричала Чэнь. Она имела очень жалкий вид. Племянницы, сжалившись, освободили ее. Тетка едва стояла на ногах. Лицо — ну прямо как у мертвеца. И слова вымолвить не может. Но вот наконец она пришла в себя и тут же позвала служанку, чтобы та свела ее домой.

Три или четыре дня тетушка болела: то мучил жар, то колотила дрожь. Одни места раздулись, другие саднили. Спустя немало дней она все же через силу поднялась с постели.

После этого случая тетка затаила в сердце злость, но открыто проявлять ее боялась. Она еще мечтала о своей доле в горячих ласках, а потому старалась всем потрафить, угодить… С этих пор они нередко собирались вместе, вкушая радости без меры.

В свое время Вэйян, покидая дом, обещал жене Яньфан, что вернется через три луны — к тому времени, когда ей придет пора рожать. Однако в утехах он забыл счет времени и вспомнил про дом лишь тогда, когда три месяца давно уже прошли. Он послал домой слугу Шусы: узнать, что там творится. Вернувшись, тот сообщил хозяину, что Яньфан разрешилась от бремени сразу двойней — девочками. Услышав эту новость, тетка Чэнь с племянницами накрыли стол с вином, чтобы поздравить возлюбленного со счастливым событием. Понятно, что не обошлось дело без совместных ласк. Но вот через несколько дней Вэйян отправился домой.

А теперь вернемся к Яньфан. Ее тревожило, что дети могут помешать ее утехам. Она нашла двух баб-кормилиц и передала детей их заботам. Через месяц после родов приехал муж. Как говорится, пришла пора привести в порядок оружие и боевые стяги, чтобы снова двинуться на штурм твердыни. Воин рвался в бой, намереваясь нагнать упущенное время. Не тут-то было! Как говорили в древности: «Богатства оскудели, народ обнищал!» Увы! Павшего на поле брани ни понукания, ни приказы не воскресят. Четыре или пять лун, которые Вэйян провел в любовных удовольствиях, не зная меры, забыв о смене ночей и дней, конечно, не прошли бесследно. Силы его будто надломились, а дух иссяк. Яньфан так и не смогла удовлетворить своих желаний до конца. В ее душе кипела злоба и жгучая обида.

В замечаниях говорится:

Возможно, кто-то скажет, что описания в прочитанной главе даются слишком обнаженно и резко. Не стоило-де позволять блудодею и блудницам творить все, что они захотят. Однако же заметим, что если бы не было этих картин, изображающих человеческую похоть, то невозможно в последующих главах показать суровое воздаяние, что грядет за совершенный грех. Лишь изобразив необузданность страстей, можно подчеркнуть трудности, с коими может столкнуться человек. Например, увидев, как Юйсян, желая отомстить супругу, впала в блуд сама, мы сразу же поймем, что краски изображенных в предшествующих главах картин вовсе не сгущены.