"Джадсон Пентикост Филипс. Убереги ее от злого глаза" - читать интересную книгу автора

задания командования за линией фронта. Разумеется, в те дни он обходился
без бороды. С первого взгляда меня поразило несоответствие его могучей
фигуры и грациозной походки. В мои обязанности входило составление
подробных отчетов о действиях коммандос. О Джерико отзывались как о
человеке, не ведающем страха. Последнее отнюдь не означало, что он
невероятно храбр. При отсутствии воображения можно не признать опасности.
Если человек не подозревает о ее существовании, ему не нужна храбрость,
чтобы смело встретить ее. Но, по мере нашего знакомства, я убеждался, что
воображения у Джерико хватает на двоих. Его ярко-синие, находящиеся в
постоянном движении глаза ухватывали мельчайшие детали. Эта особенность
впоследствии позволила ему стать очень хорошим художником.
В Корее наши отношения оставались чисто профессиональными, а
подружились мы позднее, вернувшись домой и демобилизовавшись из армии.
Наверное, нас свела воедино наша абсолютная несхожесть. Я, Артур Холлэм,
низенький, толстенький, люблю сидеть и слушать. Люблю и поесть, причем
вкусно. В некотором смысле я - гурман, для Джерико же пища - горючее,
необходимое для поддержания работы двигателя, то есть тела. Я играю в
бридж, трик-трак, шахматы. Джерико покоряет горные вершины и борется с
несправедливостью. У меня голова что компьютер. Я вбираю в себя информацию
и перерабатываю ее для последующего использования в моих романах, которые
пишу в стиле Кафки. Я - бесстрастный наблюдатель, увиденное и услышанное
мною становится фоном, на котором разворачивается их действие. Джерико
живет тем, что видит и слышит. В его суждениях нет полутонов, только черное
и белое. Что-то он считает правильным, что-то нет. С последним он борется
не на жизнь, а на смерть. Он не может пройти мимо несправедливости, он
всегда протянет руку помощи больному, раненому, слабому. Кажется, я никогда
не слышал от Джерико фразу: "Пусть это сделает Джордж".
Я охарактеризовал этого необычного человека, пусть и в самых общих
чертах, для того, чтобы вы поняли, почему он вступил в борьбу с целым
городом, почему вмешался в судьбу трагически несчастной женщины, которая
сама относила себя к "ходячим мертвецам" - людям, не видящим смысла в
жизни, но продолжающим жить из-за боязни смерти.


Своим домом Джерико считает студию в Джефферсон-Мьюс, в той части
Нью-Йорка, что называется Гринвич-Вилладж, но бывает он там редко. Скорее,
это склад для его картин и бесчисленных эскизов, которые он успевает
нарисовать, странствуя по свету. Время от времени он решает завязать с
крестовыми походами и осесть в каком-нибудь тихом местечке, забыв обо всем,
кроме живописи. Во всяком случае, говорит он об этом так часто, что я уже
начал пропускать его слова мимо ушей, зная, что он никогда этого не
сделает. Вот и в тот день, когда мы обедали в ресторане клуба "Игроки", он
поделился со мной желанием уделить пару месяцев пейзажам, а я взял, да
поймал его на слове. У меня был экземпляр "Сэтедей ревью", и я сразу открыл
раздел "Разное". Там можно найти все, что душе угодно. И я тут же отыскал
студию для художника", сдававшуюся в аренду на три месяца, поскольку ее
владелец отправлялся в Европу.
- Или поезжай, или прекрати эти разговоры, - и я протянул журнал
Джерико.
Следующим утром Джерико сел в свой ярко-красный, как пожарная машина,