"Таисия Пьянкова. Онегина звезда (Сборник "Помочь можно живым")" - читать интересную книгу автора

какого-то лоботряса тянут завитки за язык. Наловивши, поди-ка, одних
головастиков, он от безделья и разбрасывает о Резвуне брехалки. А ты
подбираешь.
- Так ведь мое дело дударево, - поторопилась оправдаться Лупашиха. - Я
лишь дуду про беду, я к ней ноги не пришиваю. Но скажу и от себя: резвый
конь подковы теряет. Помяните мое слово!
Вот ведь штука! Будто на черных картах выгадала та Лупашиха
подтверждение своему пророчеству.
Да и сам Матвей Резвун как бы почуял правоту Марьяниных слов. В ночь,
как тому быть, пошел он с Ильей на сеновал отдыхать. Там и поведал он сыну
тайну, что завещала ему пращурка Онега в последний час своей непонятно
долгой жизни.
По словам Матвеевым получалось, будто бы древняя Онега, будучи еще в
одних годах с нынешним Илькою, собственными глазами видела, как средь бела
дня упала в речку Полуденку с высокого неба яркая звезда; Упала она туда,
где верстах в трех от деревни, ниже по течению, в кольце Колотого утеса
ныне таится то самое Живое бучало!
В свое времечко Онега не смогла всполошить народ своим испугом -
свалилась замертво! И пролежала она без памяти а ж трое суток. После ж
того долгое время владела ею полная немота.
Будучи безъязыкой, она и додумалась до того, что вообще лучше о звезде
молчать. Одно дело - никто не поверит, другое - могут приписать безумие, а
и того хуже - святость! Кто ее тогда замуж возьмет? Никто!
Вот так и прожила древняя Онега свой чрезмерно долгий век с великой в
себе тайною.
Может быть, с годами, накопив сомнений, она и сама бы поколебалась в
правде виденного. Однако ту правду время от времени просветляло то, что
вода в Живом бучале, прежде стоялая, теперь принималась иногда дышать! А
порою омут разверзался широкой воронкою, и те, кому выпадало быть
очевидцем, в страхе бежали в деревню с криком - ожило бучало, опять,
хлебает!
И опять начинал гудеть народ! Гадали-перегадывали: не ворочается ли кто
в провале настолько большой да неуклюжий, что и всплыть-то ему нет никакой
возможности?..
Когда Онегин век перевалил далеко за сто, сохраняя хозяйку в полной
силе да нехворости, докумекала она, что столь крепкую и долгую жизнь
подарила ей полуденная та звезда за ее молчание. Поняла и веры той из
головы не выбросила до самой смерти.
А умерла Онега очень завидно.
Притомившись топтать землю, она признала в себе и ту особенность, что
не избыть ей века своего до той поры, покуда носит она в себе замкнутой
великую эту тайну. Вот тогда-то древняя и натопила жарко баню, выпарилась
в ней, как душа того просила, обрядилась во все смертное, легла на лавку и
попросила остаться возле себя одного лишь Матвея. Ему-то она и поведала
сокровенное. А поведавши, померла.
- С той поры и взялся я речку нашу обживать, по омутам-заводям
упражняться, - признался Матвей сыну, лежа на сеновале. - Хотелось мне
привыкнуть к воде настолько, чтобы пронырнуть Живое бучало до самого
дна... Мне и теперь хочется верить, что не погасла навовсе Онегина Звезда!
Вот и прикидываю я, не она ли ворочается в провале, пытаясь воротиться