"Татьяна Пьянкова. Спиридонова досада" - читать интересную книгу автора

Тот придет, слово скажет и... все. И мужики начинают расходиться по
семьям, недоумевая: и чего это, мол, с нами только что было?! Семейные
распри тоже гасил Парфен.
Не было во всем околотке такого человека, который ни разу не заворачивал
бы до Улыбы со своей тревогою. И хотя все понимали, что творит человек
святое дело, однако находились и такие фармазоны, которые шептались:
- Улыбе-то, пользителю нашему... ему ж черти пособляют людями
командовать.
- Я вот покой от яво принял, а теперича думаю: вдруг да на страшном суде
за его с меня спросится?!
Едомяне долгие годы не знали неурядиц, и потому им было не страшно
потерять Улыбу.
Но когда Парфен перед зазимками ушагал в тайгу и не вернулся - народ
запоохивал. Особенно бабы:
- О-е-ей! Кем же теперь мужики представятся перед нами, без Улыбы-то?
Один лишь местные целовальник Спиридон Кострома не раз и не два слетал в
эту пору на второй ярус своего самого высокого в деревне дома, чтобы там, в
богатой спаленке, накреститься до боли в плече.
Как-то, наломавши спину, выскочил он довольнехонький на улицу и вставился
в бабьи пересуды своею отрадой:
- Так ему и надо, чертову послушнику. Не будет носом небо пахать. А то
ишь... И сам-то он - Улыба... дерьма глыба, и жена его - Заряна...
состряпана спьяна.
- Это ж кака холера тебя выворачиват? - осекла его скандальную усладу
бабка Хранцузска, прозванная так за картавый язык. - Али надежду лелеешь,
что Парфенова молодайка от горя-беды за тебя спасаться завалится? Ага!
Подвинься да не опрокинься...
- Да у яво, как только привез Улыба свою Заряну с уезду, в тот же день
стегна взопрели, - поддержала Хранцузску Акулина Закудыка. - Вот и сикует,
бедный...
- Так его, горбатого - не суйся в щель, - засмеялся проходящий мимо
рыжеватый мужичок. - Суди соня, да не забудь себя...
За такими откровениями и смехом не забывали едомяне и создателю
напоминать о том, что Парфен им шибко необходим. Потому и тянули шея в
сторону тайги.
Но прошла седьмица, миновала другая, и третья потонула в глубине времени.
Люди притомились держаться навытяжке, ссутулились, нахохлились, да вдруг и
обнаружили в себе, что всякая надежда потеряна.
Надежда потерялась, но сомнения среди народа все еще крутились...
- Уж больно Улыба с тайгою сроднен, чтобы она выдала его лихому случаю.
- И я так думаю - не может того быть...
- Куда там - не может, - упорствовал Кострома, - не может только лошадь -
и та косится...
Упорствовал Спиридон и все реже получал отпор, поскольку правда его с
каждым днем становилась неоспоримей.
Но торжества своего целовальник больше не выказывал. Он пристроился до
общей печали и стал сочувствовать. С этим сочувствием привязался он и до
Заряны. В дом, правда, к ней захаживать не насмеливался, а вот своим
соседством начал пользоваться вовсю. Дворы-то ихние одним лишь заплотом
разделялись. Услышит, что Заряна во двор вышла, оторванную от заплота