"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

Гриша, не задумываясь, выскочил наверх, схватил пулеметчика и втащил в
траншею. Он быстро отстегнул флягу от своего ремня, осторожно приподнял
голову дяди Васи и приложил флягу к его губам. Потом усадил его у стенки
траншеи, а сам бросился к пулемету. Длинная очередь хлестнула по реке.
Из воды на наш берег вылезали вражеские автоматчики. Я впервые увидел
так близко немцев: надвинутые низко на брови рогатые каски, искаженные от
страха лица, широко открытые рты, лихорадочно бегающие по сторонам глаза...
Немцы, видимо, что-то кричали, но шум боя заглушал их голоса. Немецкие
солдаты вели непрерывный автоматный огонь, пули бились о бруствер, рвались,
поднимая фонтанчики земли.
Гитлеровцы всеми силами старались зацепиться за берег, но не смогли
преодолеть силу нашего сопротивления. Вот они один за другим стали отползать
к реке. Однако переплыть на другую сторону мало кому из них удалось.
К вечеру шум сражения на реке Нарве стал медленно утихать. Едкий дым
пороховых газов постепенно рассеивался. В воздухе разлилась тишина. Не
дрогнет нигде былинка, не шелохнется лист...
Всего лишь несколько суток назад мы любовались березовыми рощами,
цветущими лугами, морем колосившихся хлебов... А теперь все изрыто и
вспахано снарядами и минами. Кругом, куда ни посмотришь, - разбитые танки,
самоходки, трупы людей. Вместо хутора - черный пустырь.
Опустившись на колени, Гриша кричал в ухо Ершову:
- Дядя Вася, фашистов перетопили в реке!
Но пулеметчик не слышал Гришу. Цепляясь за стенку траншеи, он с трудом
встал, затем, опершись на плечо своего товарища, посмотрел на
противоположный берег. Без слов обнял он Гришу и крепко-крепко поцеловал.
Рано утром на седьмые сутки все вокруг вновь задрожало, заволоклось
дымом. За валом артиллерийского огня к берегам реки опять поползли немецкие
автоматчики. Мы их уже видели не раз. Те же искаженные лица, те же две буквы
"СС" на рукавах мундиров. Я видел, как позади солдат полз офицер. Он держал
в одной руке гранату-"колотушку", в другой - маузер, которым указывал путь
солдатам.
Командир роты Круглов подбежал к Сидорову:
- Видите фашистского офицера?
- Вижу, товарищ командир.
- Так что же вы им любуетесь?
Грохнул выстрел - офицер ткнулся лицом в землю.
Сидоров посмотрел на меня.
- Сколько же их на нас прет? Бьем, бьем, а они все лезут, как черти из
болота.
- Гляди в оба, а то опять прозеваем. Владимир стал посылать пулю за
пулей.
Лучи солнца не могли проникнуть через волны дыма, который клубился над
полем боя. Бойцы и командиры жмурились, высматривали воспаленными глазами
противника и, не видя его, стреляли наугад.
Рядом со мной стоял Романов. Он показал на три вражеских танка - когда
и где они переправились через реку, я не видел. Танки в упор вели огонь по
нашим пулеметным точкам. Артиллерия не могла прийти нам на помощь: мешали
густой лес и близость своих траншей.
Мы, пять человек, по приказу командира взвода поползли со связками
гранат наперерез врагу. Сидоров и я - впереди, позади нас - сержанты Захаров