"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

когда беляки убили моего фронтового друга.
Ершов умолк, остальные бойцы взялись за кисеты.
Мимо нас, лязгая гусеницами, проходили тягачи, тащившие длинноствольные
пушки. С глухим рокотом, выбрасывая облака синего дыма, шли одна за другой
машины, груженные ящиками и бочками. Почти без шума проносились легковые
автомобили. В кузовах, на прицепах, на орудийных лафетах, даже на стволах
пушек сидели артиллеристы. Лица у всех были хмурые, одежда испачкана маслом
и покрыта дорожной пылью. Это наши артиллеристы отходили из Кингисеппа на
новые позиции.
Красноармейцы с тревогой смотрели в сторону покинутого ими Кингисеппа,
откуда то и дело доносились глухие взрывы и высоко в небо взлетали огненные
шары.
- Жгут, гады, город, - зло прошипел сквозь сжатые зубы Сидоров.
Романов взглянул туда, где бушевало пламя пожара.
- Родные для меня места... - сказал он глухо.
Небо порозовело. Со стороны Нарвского залива потянуло холодным
ветерком. Кругом, насколько хватал глаз, не было ни одного строения: все
сожжено, сметено, будто здесь пронесся ураган.
Но как же дорога была мне и моим товарищам эта опаленная родная земля!
Как близки нашему сердцу каждый увядший кустик, каждый почерневший камень,
каждая обгорелая кирпичная труба! И я думал, с каким мужеством будут
защищать свою землю вот эти утомленные люди, которые уснули на какой-нибудь
час, а может, на считанные минуты перед боем.
Нежный розовый луч солнца упал на мощенную булыжником дорогу, которая
серой лентой пролегала среди равнин и холмов; она то пряталась в мелких
зарослях, то взбиралась на холмы. Теперь дорога была безлюдной, осиротевшей,
никому не нужной.
Майор Чистяков с начальником штаба полка проверяли расположение наших
огневых рубежей. Осторожно шагая возле спящих бойцов, офицеры внимательно
осматривали каждый блиндаж, каждую огневую точку.
С утра к нам начали подходить бойцы, защищавшие Кингисепп. Вот из лесу
вышла большая группа красноармейцев.
В нашу траншею прыгнуло несколько шагавших впереди бойцов. Затем в
траншее появились и остальные. Среди них - один офицер - на его запыленных
петлицах виднелись два вишневых кубика. Четким шагом лейтенант подошел к
командиру батальона майору Чистякову и, чеканя каждое слово, доложил:
- Командир роты Хмелев. Мы защищали Кингисепп до последней
возможности...
Хмелев умолк и опустил голову. Рядом с лейтенантом стояли по стойке
"смирно" его боевые друзья. Лица рядовых бойцов и младших командиров
посуровели, почернели от порохового дыма, глаза воспалились.
Хмелеву лет тридцать, он хорошо сложен. На его мужественном лице не
было и следа робости. Серые глаза смотрели открыто, в них сквозили
проницательность и решимость. На груди лейтенанта красовался орден Красного
Знамени, в руках он держал немецкий автомат, а за плечами висела наша
трехлинейная винтовка.
- Прошу вас, товарищ майор, разрешить нам вместе с вами драться с
немцами... Я не знаю, где наш штаб.
- Я свяжусь с командиром полка, если он разрешит - пожалуйста.
Комбат и начальник штаба скрылись за поворотом траншеи. Мы окружили