"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

ожидании попутной машины. Голень ныла, пальцы немели. Разминая ногу, я
вспомнил своего фронтового друга Петра Романова: "Где он? Как проходит его
лечение?"
Послышался шум машины. Со стороны леса пылил грузовик. Я поднял над
головой винтовку, машина убавила ход и, поравнявшись со мной, остановилась.
- На фронт? - спросил шофер.
- Подбрось, тяжело шагать...
- Залезай в кузов и смотри за воздухом. Заметишь стервятников - стучи!
Я перевалился через борт, поудобнее устроился на ящиках, и машина опять
запылила. Шофер быстро вел трехтонку, умело лавируя между воронками. Когда
мы выехали на окраину Губаницы, в воздухе появились вражеские истребители.
Водитель поставил машину под раскидистым кленом и, выйдя из кабины, спросил:
- Тебе куда, браток, к Лужской губе или на Волосово?
- На Волосово.
- Тогда шагай прямо, а мне в Худанки. - Он посмотрел на небо, кивком
головы указал на кружившиеся самолеты: - Не знаю, как удастся проскочить, а
надо, зенитчики ждут снаряды. - Шофер немного помолчал, хитровато
улыбнулся: - Ничего, я их одурачу. Не в первый раз с ними встречаюсь.
Долго я вспоминал потом эту хитроватую улыбку на широком загорелом лице
русского солдата.
Поблагодарив товарища, вышел на проселочную дорогу, ведущую в Волосово.
Навстречу двигались толпы беженцев - дети, подростки, женщины, старики. Люди
шли усталые, дети плакали - просили пить. Матери уговаривали их потерпеть,
торопясь уйти как можно дальше. Люди выбивались из сил, нередко бросали на
дороге свой скудный скарб.
На обочине канавы сидела пожилая женщина с двумя девочками. Она
дружелюбно посмотрела на меня и спросила:
- На фронт, сынок?
- На передовую, мамаша!
- А с ногой-то что?
- Ранен был...
Женщина перевела свой бесконечно усталый взгляд на пыльную дорогу, по
которой непрерывно шли беженцы.
По обе стороны от старушки сидели белокурые девочки, одной лет восемь
десять, она держала на коленях узелок и, морща от падающих лучей солнца
маленькое личико, смотрела на идущих прямо по полю мужчин, женщин, детей;
другая девочка, лет пяти-шести, положив кудрявую головку на колени бабушки,
спала. Я видел, как она во сне кому-то или чему-то улыбалась. А когда на
лице ребенка улыбка угасла, оно стало почти взрослым, настороженным,
морщинистым.
От. внезапных артиллерийских выстрелов девочка проснулась, но глаза ее
все еще боролись со сном. Наконец, увидев меня, вооруженного, в военной
форме, девочка крепко прижалась к бабушке, обхватила ручонками ее шею и
посмотрела на меня исподлобья широко раскрытыми глазами, наполненными до
краев ненавистью: со сна она приняла меня за немца.
- Да что ты, Раиска, так испугалась, это ведь наш защитник.
Глаза девочки стали нежными. Она сразу обмякла и вновь положила головку
на колени бабушке, исподтишка поглядывая на меня.
Недалеко от дороги, прямо по полю, верхом на лошадях мальчуганы гнали
стадо коров.