"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

Под Ропшей

Лучи восходящего солнца ласкали колосья зрелого хлеба. Под тяжестью
крупных зерен колосья низко клонились к земле.
Я лежал в окопе, смотрел на волнующееся ржаное поле и думал: "Где
теперь тот человек, руками которого оно вспахано и в рыхлую, пахнущую
корнями землю брошено зерно? Возможно, и он вот так же, как я, смотрит
сейчас из окопа на колосистое хлебное поле и тоскует о мирном труде".
Рядом со мной лежал Володя Сидоров. Был он человек ума бойкого и
цепкого; никто из нас не мог быстрее и правильнее его оценить всю сложность
боевой обстановки. Он всегда умел выбрать выгодное место в бою. На его
простом лице со вздернутым носом неизменно сияли улыбкой хитрые маленькие
глазки, при разговоре с товарищем он любил похлопать его по спине. В
размашистых и уверенных движениях снайпера сказывался весь его характер. Вот
и теперь по его выбору заняли мы свою позицию вблизи шоссейной дороги.
Два дня было тихо. Мы уже думали, что продвижение врага наконец
приостановлено. Но вот утром седьмого сентября в расположении нашего
батальона разорвался вражеский снаряд. Это было началом ожесточенного
сражения за город Ропшу.
С каждой минутой артиллерийская стрельба усиливалась, в ней приняли
участие сотни пушек с обеих сторон. Воздух наполнился грохотом разрывов и
скрежетом металла. Кругом неистово бушевало пламя пожаров.
Как всегда во время артподготовки, в голове стоял непрерывный шум, лицо
и руки незаметно покрылись копотью. Появилась страшная жажда. Казалось, что
один глоток воды сразу вернет спокойствие и прежнюю силу. Но это мучительное
состояние продолжалось только до тех пор, пока не показалась каска
вражеского солдата.
Как только эта каска с двумя рожками появляется перед твоими глазами,
сразу забывается все: жажда, усталость, шум в голове. Ты целиком подчинен
одному желанию - убить фашиста. Видишь врага - и радуешься его смерти.
Уткнувшись лицом в песок, мы с моим напарником Сидоровым изредка
переглядывались. Как это произошло, я не заметил: но когда я снова взглянул
на Володю, он лежал беспомощно на боку, лицо его было залито кровью. Я
прижался ухом к его груди - он был мертв.
Всего лишь минуту назад Сидоров мне говорил:
- Дыши ровнее и только открытым ртом, не давай биться часто сердцу, а
то потеряешь меткость выстрела. - Володя, подмигнув мне, добавил: - Скоро
подойдет и наша очередь стрелять.
Задыхаясь от порохового дыма, я стал дышать широко открытым ртом.
Сидоров, улыбаясь, отвел глаза от меня и продолжал наблюдение за дорогой.
Все это было минуту назад, а сейчас он лежал с лицом, залитым кровью, с
черепом, проломленным крупным осколком.
Я не хотел верить тому, что Владимир мертв. Еще и еще раз прижимался
ухом к его груди с надеждой уловить хотя бы приглушенный стук сердца. Но
сердце снайпера умолкло. Он умер, крепко сжимая в руках винтовку. Я лежал
рядом с мертвым другом, полный решимости оберегать его до последнего
патрона. Как только прекратилась артиллерийская стрельба, последовал приказ
майора:
- Отходить к лощине!