"Томас Пинчон. Секретная интеграция" - читать интересную книгу автора

решили, что лучше заполучить ведерко с брильянтами короля Ирье, чем платить
налоги на бесполезное имущество. Теперь, когда король умер, дом снова был
необитаем, если не считать членов Хунты и, возможно, одного кавалерийского
офицера.
В зарослях тростника у них была спрятана плоскодонка, которую они
недавно нашли, залапали и окрестила "Утечка". Приятели забрались в лодку,
Тим и Этьен начали грести. Пьер уселся, поставив передние лапы на нос, и
стал похож на носовое украшение. Чуть ниже по течению с берега спрыгнула
лягушка, а дождь беспрестанно чертил круги на воде. Плоскодонка проплывала
под ложно-венецианскими мостиками, у которых сверху отсутствовали доски, и
можно было, глянув вверх, увидеть в прорехи серое небо; мимо маленьких
пристаней, чьи непросмоленные сваи прогнили и покрылись зеленой слизью; мимо
открытой беседки с проржавевшей обшивкой, листы которой раскачивались от
малейшего ветерка; мимо изъеденных коррозией статуй прямоносых девушек и
юношей с фиговыми листочками, обнимающихся или держащих в руках рога
изобилия, луки, какие-то невообразимые свирели и лиры, плоды гранатовых
деревьев, полуразвернутые свитки. Вскоре над голыми ивами показался Большой
Дом, растущий по мере приближения, и с каждым взмахом весел можно было
разглядеть все больше башенок, амбразур и контрфорсов. Снаружи дом выглядел
весьма плачевно: гонтовая обшивка отвалилась, краска облупилась, слетевший с
крыши расколотый шифер валялся на земле. Окна по большей части были разбиты
за годы набегов пугливых мальчишек, которые не отваживались залезать внутрь
из страха нарваться на кавалерийского офицера с пистолетом. И всюду витал
запах старого, восьмидесятилетнего дерева.
Мальчики привязали лодку к ступеньке железной лесенки, вделанной в
нечто вроде каменной набережной, выбрались на берег и гуськом направились к
боковому входу в Большой Дом. Независимо от того, как часто они приходили в
логово, у них всякий раз возникало ощущение некой торжественности момента,
словно они не просто входили в дом, а вступали в иной мир. Необходимо было
усилие, чтобы сделать шаг и войти внутрь. Воздух в доме был спертым и
тяжелым от запаха, который словно противился вторжениям извне и преследовал
их все время, пока они не выходили наружу. Никто не осмеливался упомянуть
этот запах, хотя все его явственно ощущали. Словно выполняя ритуал, они
сначала смотрели друг на друга и смущенно улыбались и лишь затем осторожно
ступали в поджидающий их полумрак.
Они пробирались вдоль стен, поскольку знали, что может случиться, если
пройти под подвешенным в центре потолка флинтгласовым канделябром в паутине
и со сталагмитами пыли на верхних гранях. Дом был полон таких запретных
мест: глухих закоулков, откуда мог выпрыгнуть кто угодно; участков
искореженного пола, ступив на который, можно было внезапно провалиться в
подземные казематы, или просто темных проходов, где не за что было
ухватиться рукой; дверей, которые, если их не держать, сами медленно
закрывались за вами. От таких мест следовало держаться подальше. В общем,
путь к логову напоминал проход по опасной гавани, изобилующей подводными
скалами. Если бы в дом вошли не четверо, а больше ребят, то в этом бы не
было никакой опасности - просто стайка мальчишек носилась бы по старому
дому. Если бы их было меньше, то они не смогли бы пройти дальше первой
комнаты.
Поскрипывая половицами, вызывая эхо каждым шорохом и оставляя четкие
отпечатки кед на влажном полу, члены Хунты шагали в глубь дома короля Ирье,