"Томас Пинчон. Секретная интеграция" - читать интересную книгу автора

пытаясь уйти глубже под воду.
- Это не полиция,- что было мочи крикнул Тим.- Это я - Тим.
Этьен вынырнул на поверхность и снял маску с трубкой.
- Я прячусь,- объяснил он.- Хотел напустить побольше пены, но нашел
только этот обмылок, и пены получилось не густо.
- Пойдем, поможешь нам,- сказал Тим.
Этьен протопал в комнату, оставляя за собой лужицы воды, и уселся на
пол; и они втроем просто сидели и слушали, как плачет мистер Макафи. Плакал
он долго, временами впадая в дрему. Иногда, очнувшись, он начинал
рассказывать какие-то длинные истории и снова засыпал. Время от время
кто-нибудь из ребят тоже задремывал. Для Тима в этом было что-то похожее на
ночи в комнате Гровера с радиопереговорами полицейских, капитанов торговых
судов и буксиров, когда все эти голоса, отскакивая от невидимого свода в
заоблачной выси, проникали через антенну гроверовского приемника в
сновидения. Ему чудилось, будто мистер Макафи тоже вещает из неведомого
далека, рассказывая о вещах, про которые днем Тим не сможет с уверенностью
сказать, что он их слышал: о старшем брате, который во времена депрессии
однажды утром ушел из дома, сел на товарный поезд и пропал, а потом прислал
им единственную открытку из Лос-Анджелеса; и мистер Макафи, тогда совсем еще
маленький, решил последовать за братом, но в тот раз ему Удалось добраться
только до Хьюстона; о девушке-мексиканке, с которой он какое-то время
встречался, а она постоянно пила какое-то пойло - Тим не Разобрал, как оно
называлось, - и у которой был сынишка, умерший от укуса гремучей змеи (Тим
Увидел эту змею, подползающую к нему, и от ужаса с криком выскочил из
паутины сна), а однажды Утром девушка взяла и ушла, как его брат, исчезнув в
утренней пустоте, еще до рассвета; о ночах, когда он сидел совершенно один
на берегу возле доков и глядел на черный Залив, туда, где кончались огни,
теряясь во мраке, и вы оставались наедине с этим огромным ничто; о драках
уличных банд, изо дня в день происходивших на соседних улицах, или о драках
на пляже под жарким летним солнцем; о джазовых вечеринках в Нью-Йорке,
Лос-Анджелесе, неудачных выступлениях с саксофонными группами, о которых
лучше и вовсе забыть (только как?); о полицейских, которые его забирали в
участок, о камерах, где он побывал, и сокамерниках, которых звали, к
примеру, Длинный Нож, Пако-с-Луны или Фрэнсис Икс Фаунтлерой (который спер у
него заначенный бычок "Пэлл-Мэлл", пока он спал в то жуткое утро после
пьянки с приятелем-киномехаником, когда они пили самогонку вперемешку с
винищем код экраном кинотеатра для автомобилистов неподалеку от Канзас-Сити,
и на этом громадном изогнутом экране громыхал фильм с Джоном Уэйном).
- "Кровавая аллея",- пробормотал Тим.- Точно. Я видел этот фильм.
Потом мистер Макафи ненадолго заснул, а проснувшись, начал громко
вспоминать о другой девушке, с которой познакомился в автобусе; она играла
на тенор-саксофоне и только что ушла от белого музыканта, с которым жила.
Они ехали из Чикаго на запад, сидели рядом на заднем сиденье над мотором и
пели хором разные вещи, по очереди импровизируя, подражая джазовым
инструментам, а потом ночью она спала, положив голову ему на плечо, и ее
волосы сладко пахли и блестели в темноте; она вышла не доезжая Шейенна и
сказала, что, пожалуй, поедет в Денвер; и он больше никогда ее не видел
после того, как бросил прощальный взгляд на ее тонкую фигурку, бродившую
возле старого кирпичного здания железнодорожной станции напротив
автовокзала, среди допотопных - как в ковбойских фильмах - повозок, на одной