"Томас Пинчон. Секретная интеграция" - читать интересную книгу автора

Тим посмотрел на бородавку, немного злясь на нее, как будто она
действительно обладала собственным разумом. Будь он на несколько лет младше,
он бы дал бородавке имя, но он уже понимал, что только маленькие дети дают
имена предметам. Он продолжал сидеть в баке стиральной машины, который еще в
прошлом году представлялся ему кабиной космического корабля, слушал шум
дождя и думал о том, как будет стареть, стареть и станет совсем старым, но
быстро отбросил эти размышления, пока они не привели его к мысли о смерти, и
решил спросить Гровера, узнал ли тот что-нибудь о другом средстве - о жидком
азоте. "Азот - это газ,- сказал Гровер, когда Тим спросил его об этом после
визита к врачу.- Я не слышал о том, что он бывает жидким". И все. Но может
быть, сегодня он что-нибудь выяснил. Никогда нельзя было догадаться, с чем
он вернется домой из колледжа. Однажды он притащил разноцветную модель
молекулы протеина, которая теперь хранилась в их логове вместе с японским
телевизором, запасом натрия, грудой старых автомобильных запчастей, добытых
на свалке, принадлежащей отцу Этьена Шердлу, бетонным бюстом Альфа Лэндона,
похищенным во время одного из еженедельных набегов в парк Минджборо,
сломанным стулом в стиле Миса ван дер Роэ, найденным в одном из старых
домов, а также разрозненными частями канделябров, кусками гобеленов,
тиковыми балясинами и меховым пальто, под которым, надев его на шею бюста,
они иногда прятались, как в палатке.
Тим выкатился из машины и как можно тише пошел на кухню посмотреть на
часы. Было уже начало одиннадцатого. Гровер сам никогда не приходил вовремя,
однако от других всегда требовал точности. "Пунктуальность,- выговаривал он
кому-нибудь из приятелей, швыряя в него это слово, как камень,- не относится
к числу твоих выдающихся достоинств". Но едва вы успевали ввернуть
недоуменное "что-что?", как Гровер уже забывал об опоздании и переходил к
делу. Еще одно качество, которое нравилось Тиму в Гровере.
Матери в гостиной не было, телевизор выключен и поначалу Тим решил, что
она ушла. Он стянул свой плащ с вешалки в прихожей и направился к выходу во
двор. Тут он услышал, что она набирает номер. Он обогнул угол и увидел ее
под лестницей. Мать стояла, зажав голубую телефонную трубку между плечом и
подбородком, одной рукой набирала номер, а вторую держала перед собой, сжав
кисть в кулак так, что костяшки пальцев побелели. У нее на лице было
странное выражение, какого Тим раньше никогда не видел. Немного испуганное,
нервное, вроде того. Он не понимал. Если она его и заметила, то вида не
подала, хотя он возился достаточно громко. Гудки на другом конце провода
смолкли, и кто-то ответил.
- Черномазые, - вдруг прошипела его мать, -грязные ниггеры, убирайтесь
отсюда в свой Питтсфилд. Сваливайте, пока целы. - И она быстро повесила
трубку. Ее сжатая в кулак рука дрожала, а другая, как только она выпустила
трубку, тоже начала подрагивать. Мать резко повернулась, будто учуяла его по
запаху, как олениха, и застала Тима врасплох, с изумлением глядящим на нее.
- А, это ты,- сказала она, и ее лицо - все, кроме глаз - расплылось в
улыбке.
- Кому ты звонила? - спросил Тим, хотя собирался сказать совсем не то.
- Это была шутка, Тим, - сказала она, - розыгрыш.
Тим пожал плечами и направился к задней двери.
- Я пошел гулять,- сказал он, не оглядываясь. Он знал, что теперь мать
не станет его задерживать, потому что он ее подловил.
Он выбежал под дождь, промчался мимо двух кустов сирени и полетел вниз