"К.Пино. Как замерзла маленькая жена мясника (Сказка)" - читать интересную книгу автора

бриллианте обручального кольца Мари-Гиацинты!

Пришла осень - хорошая пора для мясной торговли. Мясник еще до света
поднимал в своей лавке железные шторы, а его жена усаживалась за кассу. В эти
часы в лавке бывало очень темно и холодно; ведь в туманное осеннее утро
дрогнешь подчас больше, чем в зимнюю стужу.

Мари-Гиацинта надевала вязаную кофту, шарф, укутывала ноги в старую шаль;
она не могла носить перчаток, потому что отсчитывать деньги можно только
голыми пальцами.

Каждый день к ней приходил и согревал ее своим теплом соседский кот
Флорантен. Равнодушный к запаху мяса - он любил рыбу, - кот устраивался на
коленях маленькой лавочницы и так сидел часами, свернувшись теплым мурлыкающим
комочком. Около полудня он отправлялся завтракать к своей хозяйке и уже до
вечера не выходил из дома, нежась возле очага.

В середине ноября стало подмораживать. Мари-Гиацинта так зябла, что в
конце дня едва могла считать медяки, перебирать помятые кредитки и записывать
ежедневную выручку в кассовую книгу.

Однажды вечером ей стало невмоготу, и она попросила мужа нанять вместо нее
кассиршу повыносливее.

Мясник строго на нее посмотрел, но, желая показать, будто сердце у него не
такое уж злое, мягко ответил: "Работа не развлечение. Чем меньше накладные
расходы, тем больше барыши. Супружество есть супружество". Так возглашал он по
привычке незыблемые истины.

Вскоре Мари-Гиацинта стала кашлять, что вызывало сочувствие покупателей,
но отнюдь не мужа - он усмотрел в этом лишь проявление своенравия.

В лавке было так холодно, что Флорантен однажды не пришел. Прекрасно
понимая обязательства, налагаемые дружбой, кот все же рассуждал, как и мясник.
"Тепло есть тепло", - подумал он и остался греться у камелька.

Маленькая жена мясника почувствовала себя такой несчастной, что совсем
пала духом. Народу в лавке было много, то и дело раздавался глухой стук
топора, разрубавшего мясо на деревянном чурбане. Женщины толковали между собой
о зимних холодах и скудном своем бюджете, мужчины, более сдержанные и
несколько сконфуженные своей ролью домашних хозяек и сумками для провизии,
которые они держали в руках, молчали, поглядывая, как обычно, с улыбкой на
Мари-Гиацинту.

Можно ли было бросить лавку, не дать сдачи всем этим славным людям, при
всех расплакаться и бежать домой, хотя ноги так закоченели, что нельзя
ступить?

Получая деньги, Мари-Гиацинта ошиблась. Муж закатил ей тяжелую сцену,
потому что ошибка была не в его пользу. "Дорогая, - без конца твердил он, -