"Роберт М.Пирсиг. Лайла. Исследование морали " - читать интересную книгу автора

Никакого в этом нет смысла, - сонливо подумал он, - ...никакого смысла.
И снова эта мелодия зазвучала у него в голове. Снова и снова до тех пор,
пока он не уснул.

Потанцуем немного...
Полюбим слегка...
Сойдемся вечерком...
Сойдемся вечерком...

2

Проснувшись, Федр увидел сквозь люк, что небо не такое уж темное.
Наступал рассвет.
Затем он понял, что он не один. На самом деле он был зажат на рундуке
каким-то телом, которое мешало ему выбраться в проход. Он вспомнил, что это
Лайла.
Он подумал, что если постараться, то можно осторожно вылезти через
открытый люк, пройти по палубе и вернуться в каюту через рубку.
Он осторожно приподнялся и затем вылез через люк, не потревожив ее.
Удачно вышло.
Ступив босыми ногами на холодную палубу, он окончательно проснулся. Он
не чувствовал льда, но обшивка из стекловолокна была столь же холодной. Это
помогло выветриться хмелю у него в голове. Чтобы окончательно проснуться,
нет ничего лучше, как походить босиком по палубе леденеющей яхты.
Теперь все было так тихо. Рассвет был еще настолько ранним, что поворот
речушки вдалеке едва можно было различить. Трудно поверить тому, что говорил
Райгел; что за этим поворотом баржа с углем могла пройти до самого океана.
Он прошел к борту и проверил шкоты, перекинутые через яхту Райгела. Они
немного ослабли, он подтянул один из них, затем закрепил все остальные. Это
надо было сделать еще до того, как лечь спать. Но тогда он был слишком пьян,
чтобы заниматься такими мелочами.
Он огляделся, и несмотря на холод, тайна рассвета захватила его. После
них пришли другие суда и пришвартовались впереди и сзади. Возможно одним из
них было то, на котором была раньше Лайла. Местами гавань была довольно
захудалой и старой, но кое-где были видны следы облагораживания. Она
выглядела псевдовикторианской, что не так уж и плохо. Вдалеке маячил кран и
какие-то мачты. Гудзона не было видно совсем.
Хорошо, что он не имеет никакого отношения к этой гавани. Он не знал,
что находится за кромкой берега реки, за зданиями гавани, куда ведут дороги
и кому принадлежат эти здания, какие люди появятся здесь сегодня и с кем ему
придется встретиться. Это было похоже на книгу, а он был ребенком,
рассматривающим ее, ожидая, когда перевернут страницу.
Дрожь прервала его очарование. Кожа у него покрылась пупырышками. Он
прошел на корму, повис на одной руке на рее и спустился вниз. Затем он
ступил на рубку, откинул тяжелую крышку люка и спустился внутрь с легкостью,
которая стала ему уже знакомой. Эта "легкость" трудно досталась ему. Когда
он впервые попал на яхту, то шел по ней как дома, поскользнулся на разлитой
солярке, упал вниз по лестнице и сломал себе ключицу. Теперь же он научился
двигаться здесь как обезьяна, в особенности во время шторма, когда корабль
вздымался и падал и вертелся как трапеция в цирке.