"Алексей Феофилактович Писемский. Сочинения Н.В.Гоголя, найденные после его смерти. Похождения Чичикова, или Мертвые души. Часть вторая." - читать интересную книгу автора

поэтическим чувством? Смотри: одновременно с тобой действуют на умы два
родственные тебе по таланту писателя - Диккенс и Теккерей{545}. Один
успокоивает себя и читателя на сладеньких, в английском духе, героинях,
другой хоть, может быть, и не столь глубокий сердцеведец, но зато он всюду
беспристрастно и отрицательно господствует над своими лицами и постоянно
верен своему таланту. Скажи, кто из них лучше совершает свое дело?" Не знаю,
повторяю еще раз, пришел ли к нему на помощь хоть раз подобный голос, но сам
поэт, не в одно и то же, конечно, время, понимал это и сознавал ясно.
"Нет (говорит он, определяя значение смеха и уясняя нравственное его
значение), смех значительней и глубже, чем думают: он углубляет предмет,
заставляет выступать ярко то, что проскользнуло бы; без проницающей силы его
мелочь и пустота жизни не испугала бы так человека. Несправедливы те,
которые говорят, будто смех возмущает. Возмущает только то, что мрачно, а
смех светел. Многое бы возмутило человека, быв представлено в наготе своей;
но, озаренное силою смеха, несет оно уже примирение в душу. Несправедливо
говорят, что смех не действует на тех, противу которых устремлен, и что плут
первый посмеется над плутом, выведенным на сцене; плут-потомок посмеется, но
плут-современник не в силах посмеяться. Насмешки боится даже тот, кто уже
ничего не боится на свете. Засмеяться добрым, светлым смехом может только
одна глубоко добрая душа. Но не слышат могучей силы такого смеха: что
смешно, то низко, говорит свет; только тому, что произносится суровым,
напряженным голосом, тому только дают название высокого" (стр. 587
"Театрального Разъезда" в Сочинениях Гоголя. Изд. 1842).
Какое истинное и глубокое эстетическое положение, которое юморист
высказывает в период своего нормального творчества! И теперь посмотрите, как
болезненно начинает он, под гнетом неисполнимой задачи, вторую часть
"Мертвых душ".
"Зачем же изображать бедность да бедность, да несовершенство нашей
жизни, выкапывая людей из глуши, из отдаленных закоулков государства? Что ж
делать, если уже таковы свойства сочинителя, и заболев собственным
несовершенством, он уже не может изображать ничего другого, как только
бедность да бедность, да несовершенства нашей жизни".
Не может, повторяю и я вместе с этими искренними строками, но только по
другой причине. Идеал Гоголя был слишком высок; воплотить его всецельно
было, мне кажется, делом неисполнимой задачи для искусства.
Во всей моей статье, не касаясь великого писателя, как человека, что
предоставляю будущим его биографам, я смотрел на него как на художника, и
надеюсь, что меня не упрекнут в несколько рановременной, может быть,
откровенности: чем предмет ближе к сердцу, тем скорее и откровеннее хочется
говорить о нем, и сверх того я высказал не свои почти мысли, а те, которые
живут и вращаются между большей части искренних почитателей его таланта.
Желаю по преимуществу одного: чтоб статья моя вызвала ряд других статей,
которые пополнили бы то, что мною недосказано, расширили бы высказанный мною
взгляд или даже совершенно отринули его, как односторонний, и заменили бы
его другим, более общим и верным. Наконец, в заключение, могу пожелать всем
вам, писателям настоящего времени, призванным проводить животворное начало
Гоголя или внести в литературу свое новое, - одного: чтоб, имея в виду
ошибки великого мастера, каждый шел по избранному пути, не насилуя себя, а
оставаясь к себе строгим в эстетическом отношении, говорил, сообразуясь с
средствами своего таланта, публике правду.