"Борис Письменный. Явление Духа" - читать интересную книгу автора

- Ну как же Александр Макеевич, - настаивал Эрик. - У вас же должно
быть свое самосознание, происхождение, которого уже не надо стесняться.

- А я не стесняюсь, вот он знает.- Дух кивнул на меня. - 'Мы с
Кронштата', мы - со 2-ой Тверской, а кому этого мало или не нравится - что
поделаешь?
- Я, правда, не знал, что и вы - еврей, - ляпнул я.- Опять-двадцать
пять. Дух хмыкнул и вдруг расхохотался неожиданньм молодым колокольчиком. И
так, все хохоча, стал разливать нам чай из подгорелого дюралевого чайника.

- Знал-не знал, а сам ты кто знаешь? Чего бы ты о об этом вообще стал
'знать', если бы в тебя пальцем не тыкали, если не просвещали бы люди
добрые. Добрые? Как про нацию разговор заводят - жди подляны, вот-те крест.
Был у нас ротный политрук Калюжный - большой души человек. Давно уж
покойный. Подойдет, бывало, обнимет за плечи, заглянет в очи и мигнет
ласково: - А ты, браток, случаем не еврей? Меня раз десять пытал; надоело -
я и 'признался', чтоб он только отстал. - Конечно, - говорю. - Коренной
еврей, по новоиерусалимскому дедушке.

Калюжный зафиксировал это в своей бухгалтерии. Так дуриком и зачислили
в евреи на всю войну. Поджимали, конечно, суки. Ограничивали... Это я только
позже узнал.
А насчет ранения.... Ты, к примеру, плаваешь хорошо? - обратился он к
Эрику.
- Как топор, - сказал тот.
- Ну, это неважно, - продолжал Дух. - Тут интересное дело: кто
плавает, просто на воду ложится, ничего не делает, а не тонет. От одного
своего знания что- ли, от веры, что может плыть. Так было с амбразурой:
поверил я, что могу лететь. И полетел. Какой же смысл кидать кишки на
пулемет? - тож мякоть одна. Я выше полетел; зашурупил туда скатку, а сам
грохнулся на бетонный уступ и зашиб себе грудь. Больше не летал, врать не
буду. Веры такой больше не было.
От статьи Дух, извинившись, отказался. Чаю мы тогда попили и ушли ни с
чем.

...В аэропорту я нашел зал прилета и, убедившись на табло прибытий, что
московский рейс значился 'по расписанию', стал перетаптываться с ноги на
ноту у барьеров в полукружной толпе встречающих. Манекенно развернув плечи,
обычно парами - блондинка- брюнетка, из дверей- размахаек по самому
центру авансцены вышагивали стюардессы международных линий. Они шли, цокая
каблучками; их ладные чемоданчики тянулись сзади на роликах, как послушные
таксы, Турок в красной феске с метелкой, усатые арабы и даже молодой черный
уборщик с мусорным совком, открыв рты, даже без всяких роликов тянулись
глазами вслед за этими синими птицами пока те совершенно не скрывались из
вида.
Пилоты, наоборот - чаще по- одиночке старались быстро, в обход,
миновать толпу ожидающих, как люди совсем посторонние в красочном спектакле
интернационального аэропорта. С конторским портфелем подмышкой они имели вид
утомленных служащих, торопящихся домой покушать и соснуть на диване.