"Элизабет Питерс. Ночной поезд в Мемфис ("Вики Блисс" #5)" - читать интересную книгу автора

все время ест. Пончики с повидлом - его последнее увлечение, он перенял его
у меня.
На нем было пальто полувоенного покроя с массой ремешков, клапанов и
карманов в стиле Джеймса Бонда и других знаменитых шпионов и мягкая шляпа,
как у Индианы Джонса, глубоко надвинутая на кустистые брови. Зловещий
костюм, указывавший на то, что Шмидт готов к новому безрассудству, не сулил
ничего хорошего, но не это вынудило меня застыть на месте. Шмидт пел.
Так он это называет. Шмидт не может не сфальшивить даже в пределах
одного такта, но обожает музыку и только что расширил свой репертуар за счет
музыки в стиле кантри. Американской музыки в стиле кантри. Если бы жители
Нэшвилла, штат Теннесси, услышали, что он делает с мелодией, они немедленно
побежали бы за веревкой.
Это моя вина, признаю. Я слушала и любила кантри всю жизнь, не
современные роковые обработки, а настоящие старинные песни железных дорог,
песни рабочих, занятых тяжелым трудом, блюзы и баллады. Во время Великой
депрессии мой дед бродил по стране, как многие другие неприкаянные
безработные молодые люди; он хвастался, что был знаком с Бокскаром Уилли и
Джоном Ломаксом, и даже в старости умел заставить гитару плакать. Однажды я
совершила ошибку, предложив Шмидту послушать пленку с песнями Джимми
Роджера. Больше ничего и не требовалось.
Мало того, что Шмидту медведь на ухо наступил, он еще и слова безбожно
перевирает. "Мой милый Дикси, песню я тебе пою под серебристою луной, и
плачет банджо на моем колене..." Представьте себе этот текст, произносимый с
сильнейшим баварским акцентом.
Увидев меня, Шмидт прервал исполнение:
- А, Вики! Вот и вы!
- Я опоздала, - автоматически выпалила я, - уже очень поздно. Мне
пришлось...
- Вики, бедняжка. - Он приподнялся на цыпочках, чтобы получше
рассмотреть мое лицо. - У вас глаза ввалились, и круги под ними... Вы
производите впечатление женщины, которая...
- Заткнитесь, Шмидт, - ответила я, стараясь обогнуть его. Он закинул в
рот остаток пончика и схватил меня за руку. Клубничное повидло склеило наши
пальцы. Струйка воды, стекавшая с полы его пальто, намочила мне туфли.
- Пойдемте выпьем кофе, и вы все расскажете папе Шмидту. Карл Федер
снова докучал вам? - Он цокнул языком. - Ему должно быть стыдно, старому
греховоднику. - Шмидт ухмыльнулся и подмигнул: - Или это кто-то другой не
давал вам уснуть?
Оглянувшись, я увидела Герду, которая встала из-за стола и, рискованно
перегнувшись через него, старалась услышать, о чем мы говорим. Шмидт тоже
это заметил. Покачав головой, он укоризненно произнес:
- В этом заведении не умеют уважать конфиденциальность. Пойдемте ко мне
в кабинет, Вики, там мы будем одни и вы расскажете папе Шмидту...
- Нет, - отрезала я.
- Что - нет? Это был сэр Джон?..
- Все - нет, - пояснила я. - Нет, никто не тревожил моего сна, нет, я
не пойду в ваш кабинет, нет, Карл Федер не... - Я запнулась, ухватив
оборвавшуюся было нить благоразумия. Пусть лучше Шмидт думает, что у Карла
были личные, а не профессиональные причины звонить мне. А может, так оно и
было? Окружающий мир превращался в сплошной хаос.