"Элизабет Питерс. Тайна Нефертити" - читать интересную книгу автора

вертикальном положении две пары рук.
- Со мной все в порядке, - сказала я, безрезультатно пытаясь
освободиться от мужской руки, крепко обвившей мою талию, в чем уже не было
необходимости.
Парень в балахоне энергично скинул руку своего брата.
- Это все из-за солнца, - сказал он.
- Пойдемте в дом, ситт*. Моя матушка приготовит чай. Я расскажу вам,
если пожелаете, о моем отце.
______________
* Госпожа (араб.).

Он повел меня, поддерживая под локоть. Рука его была сильной и
надежной, и я с радостью оперлась на нее. После солнечного света мне
показалось, что внутри дома абсолютно темно, хоть глаз коли. Я с трудом
различала стены узкого коридора, затем мы оказались в комнате с
утрамбованным земляным полом. Парень усадил меня на возвышение, покрытое
видавшими виды подушками. Он вышел и увел с собой брата, оставив меня в
полном одиночестве.
Мне необходимо было побыть одной, не только для того, чтобы глаза
привыкли к полутьме, но чтобы собраться с мыслями. Странно, почему это
известие так меня сразило. Абделал был стар, очень стар по египетским
понятиям. И прошло ведь целых три месяца с тех пор, как он написал письмо...
Когда юноши вернулись назад с подносом, я краешком глаза заметила
фигуру в черном платье, замешкавшуюся в дверном проеме, и подняла руку в
приветственном жесте, но не удивилась, когда черные юбки промелькнули и
исчезли в коридоре. Египтянки не прячутся от женщин-иностранок, однако
никогда не принимают участия в застольных беседах, это прерогатива другой,
лучшей половины человечества.
Чай был превосходным, такой, как бывал всегда, - очень темный, почти
черный, и очень сладкий. Мы выпили по чашке в полном молчании, потом парень
в балахоне, снова наполнив мою чашку, подал мне тарелку с ломтями хлеба и
откашлялся.
- Простите нас, ситт, что мы не приняли вас с подобающей вежливостью.
Я - Ахмед, сын Абделала. Это мой брат, Хассан.
Я изучающе смотрела на тарелку с хлебом, будто решая, какой кусок
взять. Ничего, кроме отвращения, этот хлеб у меня не вызывал - он отдавал
прогорклым маслом, но в былые времена я съела его немало, а пауза давала
время на размышления. Теперь была моя очередь представиться. Я предпочла бы
не называть себя, но, возможно, Абделал оставил мне какую-нибудь записку, и,
чтобы получить ее, придется открыть свое имя.
- Меня зовут Томлинсон, - сказала я, выбрав самый маленький ломоть
хлеба. - Алфея Томлинсон. Я помню вас. Вы были совсем маленькими, когда я
много лет назад приходила в этот дом.
- Томлинсон, да. - Ахмед улыбнулся. - Я помню вас тоже, ситт, хотя вы
очень изменились.
- Очень, - согласно кивнул Хассан. Я почувствовала, что краснею, и
поняла, насколько интонация меняет смысл слов. То, как это было сказано
Ахмедом, его мягкий взгляд превратили фразу в милый комплимент. Короткое
"очень" Хассана прозвучало наглым вызовом.
- Если вам не очень тяжело, - сказала я нерешительно, - не расскажете