"Андрей Платонов. Московская скрипка" - читать интересную книгу автора

3

С тех пор Сарториус стал жить в Москве. Само многолюдство уже
возбуждало его силу, он шел среди людей, как в обольщении, и чувствовал их
тело, издающее тепло.
До поздней ночи Сарториус не думал о приюте и ходил со скрипкой
параллельно общему движению среди света, чистоты и тепла. Он чувствовал, что
погибнуть здесь, остаться без внимания, пищи и призрения невозможно, если
внутри его нет вражды к народу. И он действительно не оставался без участия.
В первую же свою московскую ночь Сарториус попал ночевать к одной трамвайной
кондукторше.
Он познакомился с ней случайно... Когда наступил второй час ночи и
трамваи на большой скорости спешили в парк, Сарториус сел в такой трамвай и
с интересом оглядел его пустынное помещение, точно тысячи людей, бывших
здесь днем, оставили свое дыхание и лучшее чувство на пустых местах.
Сарториус повторил свое путешествие и проехал в нескольких вагонах по разным
направлениям. Кондукторша, иногда старая, иногда молодая, милая и сонная,
сидела в этот час в вагоне одна и дергала бичеву на безлюдных остановках,
чтобы скорее кончался последний маршрут. Сарториус подходил к кондукторше и
заговаривал с ней о постороннем, не имеющем отношения ко всей окружающей
видимой действительности, но зато кондукторша начинала, очевидно,
чувствовать в себе невидимое. Одна кондукторша с прицепного вагона
согласилась на слова Сарториуса, и он обнял ее на ходу, а потом они перешли
в задний тамбур, где видно более смутно, и неслись в поцелуях три остановки,
пока их не заметил какой-то человек с бульвара и не закричал им "ура".
С тех пор Сарториус изредка повторял свое знакомство с ночными
кондукторшами, - иногда удачно, но чаще всего нет. Кондукторша первой ночи
пригласила его ночевать, когда он сказал, что хочет спать, и положила его
рядом со своей бабушкой на широкую старинную кровать, где он хорошо
выспался.
На другой вечер Сарториус вышел на бульвар, где стоит памятник Пушкину.
Он оставил футляр внизу и вошел на подножие памятника, на высоту всех его
ступеней. Оттуда он сыграл, воображая себя перед всей Москвой, свое любимое
сочинение о воробье - о том, как воробей полетел за простым зерном куда-то
недалеко и там наелся среди многочисленных животных. Но скрипка разыгралась
почти сама, скрипач осторожно последовал за ее усложняющейся мелодией, -
музыкальная тема расширилась и судьба воробья переменилась. Он не долетел до
ближней пищи: стихия ветра схватила его и понесла вдаль, в ужас, и воробей
окоченел от скорости своего полета, но он встретил ночь, - темнота скрыла от
него высоту и пространство, он согрелся, уснул, сжался во сне в мелкий комок
и упал вниз, в рощу на мягкую ветку, проснулся в тишине, на заре незнакомого
дня, среди ликующих неизвестных ему птиц. Музыканта заслушались прохожие, в
его футляр на земле потекла почти беспрерывная зарплата; Сарториус
застыдился и не знал, что ему делать с деньгами, точно он не нищий.
Молодая метростроевка, по-бабьи расставив ноги и пригорюнившись,
слушала Сарториуса недалеко от него. Она была в мужской прозодежде, лишь
обнажавшей ее женскую натуру, умна и прелестна черноволосым лицом; ясность
сердца блестела в ее взгляде, следы глины и машинного масла от подземной