"Андрей Платонов. Великий человек (Сб. "Течение времени")" - читать интересную книгу автора

добывали хлеб из земли и не мучились, что не умеют летать, - они зато
умели пахать и радовались, что другие люди живут героями, возвышая их
участь.
Григорий пожалел, что закричал на мать: она ведь тоже всю жизнь не имела
того, о чем он жалел, но жила без озлобления. Он поглядел в окно родной
избы: мать постелила уже полотенце на край стола, где всегда обедал и
ужинал Григорий, а сама сидела у другого конца стола задумавшись. О чем
думают матери? Умирая, они оставляют своих детей на земле одних. Как же
они должны желать того, чтобы весь свет переменился к лучшему, чтобы дети
их продолжали жить, оставшись сиротами, без страха, без гонения, без
измождающего горя, а так же бы, как при матери...
Через несколько дней Григорий понял, как непосилен был труд, начатый им.
Одному было несподручно - и хлысты возить из леса, и пилить их, и
готовить, и класть в венцы. А затем нужно еще из кряжей поделать доски,
связать рамы, съездить в район за гвоздями и стеклом и о прочем
позаботиться. Но Григорий знал, что помочь ему некому, и с терпением
выносил свой неподъемный труд. "Переживу, - думал он, - жалеть еще буду,
что скоро построил; тогда запруду начну сыпать, пруд нам нужен: рыба -
хорошая пища". Особенно неподъемно было укладывать в одни руки стенные
бревна; однако, помучившись, Григорий устроил приспособление из веревки и
деревянного блока, и ему стало чуть-чуть легче.
Конюх Василий Ефремович исчез из колхоза, - думали, что невозвратно, но
недели через две он возвратился, столь же неприкаянный, что и прежде. За
это время Григорию пришлось в добавление к своей работе ухаживать также и
за лошадьми, потому что их некому было поручить, - поэтому Григорий больше
всех обрадовался возвращению Василия Ефремовича.
Конюх первым делом явился к Григорию на постройку.
- Новый мир, что ль, строишь опять? - заинтересовался Василий Ефремович.
- Нет, избу для школы, - сказал Григорий.
- Зря, - высказался Василий Ефремович. - В этой школе никакой карьере все
равно не научишься...
Григорий промолчал; ему некогда было, он в это время хотел испытать, как
он будет разделывать бревна на доски в одиночку; доски ему нужны были на
подмости. Он влез на высокие козла, на которых лежало бревно, и заправил в
бревно поперечную пилу: пилить надо было отвесно, вверх и вниз, но пилу
заедало в древесном распиле, она играла и не шла в работу. Григорий
спрыгнул на землю и пошел в овраг, а Василий Ефремович стоял в стороне и
смотрел, что дальше будет. Григорий принес из оврага самородный камень
пуда в два весом, затем обвязал его веревками и подвесил к нижней рукоятке
пилы. Работа далее пошла правильно, но тяжело. Ведя пилу вверх, Григорий
не только совершал распил, но и подымал камень, подвешенный снизу к пиле,
вниз же пила шла под нажатием рук Григория и вывешивалась тяжестью камня,
не позволявшего пиле играть и заедаться. Григорий работал в одной рубашке
и без шапки, но ему было тепло в работе и пар шел от его рта и лица.
- Это сурьезно, - произнес Василий Ефремович в размышлении. - Он и без
наших масс управляется...
Он снял с себя полушубок, бросил его на бревна и подошел под козлы, где
ходила пила. Уловив момент, Василий Ефремович приостановил пилу, снял
тяжкий камень с нее и свергнул его на землю.
- Ты что там? - спросил его сверху Григорий.