"Андрей Платонов. Мусорный ветер" - читать интересную книгу автора

Андрей Платонов


МУСОРНЫЙ ВЕТЕР

Посвящается тов. Цахову, германскому безработному,
свидетелю на Лейпцигском процессе, заключенному в концлагере Гитлера.

Оставьте безумие мое,
И подайте тех,
Кто отнял мой ум.

"Тысяча и одна ночь"

Над землей взошла утренняя заря на небе, и начался новый сияющий день
16 июля 1933 года. Однако к одиннадцати часам утра этот день уже постарел от
действия собственной излишней энергии - от жары, от пылящей ветхости почвы,
затмившей пространство, от тления всякого живого дыхания, возбужденного
греющим светом, - и летний день стал смутным, тяжким и вредоносным для
зрения глаз.
Стихия света проникала через большое горячее окно и освещала одинокого
спящего на железной кровати, на бедном белье, взволнованном сонными
движениями. Спящий человек был не стар, но обыкновенное лицо его давно
посерело от напряжения, с которым уснувший добывал себе жизнь, и
непроходящее утомленное отчаяние с костяной твердостью лежало в выражении
его лица, как часть поверхности человеческого тела.
Было воскресенье. Из другой комнаты квартиры вышла смуглая жена спящего
человека, по имени Зельда, родом с Ближнего Востока, из русской Азии. Она с
кроткой тщательностью накинула одеяло на обнажившегося мужа и побудила его:
- Вставай, Альберт. День наступил, я достану чего-нибудь...
Альберт открыл глаза - сначала один глаз, потом другой - и увидел все в
мире таким неопределенным и чужим, что взволновался сердцем, сморщился и
заплакал, как в детском ужасающем сновидении, когда вдруг чувствуется, что
матери нету нигде и Бставшие, мутные предметы враждебно двигаются на
маленького зажмурившегося человека... Зельда погладила Альберта по лицу, он
успокоился, его глаза остановились - чистые, выгоревшие насквозь, глядящие
неподвижно, как в слепоте. Он не мог сразу вспомнить, что он существует и
что ему надо продолжать жить дальше, он забыл вес и чувство своего тела.
Зельда ближе склонилась к нему, увядшая от голода афганка, некогда пышное и
милое существо.
- Вставай, Альберт... У меня есть две картошки с ворванью.
Альберт Лихтенберг увидел с ожесточением, что его жена стала животным:
пух на ее щеках превратился в шерсть, глаза сверкали бешенством и рот был
наполнен слюной жадности и сладострастия; она произносила над его лицом
возгласы своего мертвого безумия. Альберт закричал на нее и отогнал прочь.
Одеваясь, Лихтенберг видел, как плакала Зельда, улегшись на полу; нога ее
заголилась - она была покрыта одичалыми волдырями от неопрятности зверя, она
даже не зализывала их, она была хуже обезьяны, которая все же тщательно
следит за своими органами.
Альберт взял трость и захотел уйти: он потемнел мыслью, эта бывшая