"Леонид Платов. Когти тигра" - читать интересную книгу автора

будет никогда?..
Григорий вернулся к себе в палату очень тихий и, сбросив халатик, сразу
же полез под одеяло, даже не поболтав ни с кем из соседей перед сном.
- Не заболел ли, Гриша? - заботливо спросили его.
- Ни. Я здоровый...
Да, он-то здоровый, а Володьки уже нет! "Володька нэ живый!.."
И тут новая мысль сразила его, буквально придавила плашмя к подушке и
матрацу. Ведь это он, именно он, никто другой, виноват в том, что Володька
погиб! Он не смог достаточно быстро притабанить... Сдуру еще и оглянулся
на ту мину. Потерял несколько драгоценных секунд. А ведь дело было в
секундах!..
Утром Григорий не запрыгал к окну, как обычно; Море расстилалось за
окном синее-синее. Но к чему смотреть на него? Оно же только мучает,
напоминает о Володьке...


"КЛИНИЧЕСКАЯ" ТУСЯ

Угрюмый, насупленный, слонялся Григорий по больнице. Костыли будто
аккомпанировали его мыслям. Сухо пощелкивая в такт, они приговаривали:
"Так-то, брат! Так-то, брат!"
Однажды его по рассеянности занесло в женское отделение.
Там, в коридоре, он увидел девочку, которая читала, пристроившись у
окна. Девочка сидела на табурете, согнувшись, уперев руки в колени.
Раскрытая книга лежала перед нею на другом табурете. Поза была не только
странная, но и очень неудобная.
Григорий в изумлении остановился. Довольно долго простоял он так, пока
девочка наконец не удостоила заметить его присутствие.
Над книгой поднялось измученное, почти серое лицо с прилипшими ко лбу
мокрыми прядями. Дыхание было затрудненное, со свистом. Узенькие плечи
поднимались и опускались, в мучительном усилии проталкивая воздух в
легкие.
- Ну чего ты стал? - спросила девочка сердито, но с расстановкой,
потому что жадно хватала воздух ртом. - Не видишь, у меня приступ!
Григорий удивился еще больше:
- А ты читаешь?!
- Я читаю, чтобы отвлечься.
- Но ты же плачешь, - робко возразил он, видя, что по лицу девочки
текут слезы.
- Фу какой глупый! Я плачу не о себе. Я плачу о бедной Флоренс.
И она с раздражением перевернула книгу обложкой вверх. Там стояло:
"Диккенс. Домби и сын".
После этого она отвернулась и опять уткнулась в книгу, считая, видимо,
что вопрос исчерпан. Григорий молча смотрел на нее. Так прошло две или три
минуты. Перевернув страницу, она кинула через плечо:
- Ты еще не ушел?
И сконфуженный Григорий запрыгал на костылях обратно в свою палату.
Однако на следующий день он вернулся. Что-то в этом было непонятное,
какая-то загадка. А когда он натыкался на загадку, ему хотелось немедленно
ее разгадать.