"Леонид Платов. Безупречный минер" - читать интересную книгу автора

Я уж и вступление к повести было набросал, вернее, главу о детстве.
Думал назвать ее так: "Мальчик, который отбросил костыли".
Мне представляется очень важным показать, как мой друг с первого же
взгляда облюбовал себе призвание в жизни. (Откровенно сказать, я всегда
завидовал ему в этом отношении.)
Однако не обо мне здесь речь. В повести я только для взаимодействия
или, если хотите, для сравнения. Как бы оттеняю Мыколу. И повествование
решил поэтому вести не от первого, а от третьего лица. Чтобы не слишком
выпячиваться.
А ведь в пору нашего детства Мыкола не случайно называл меня своим
Котом в сапогах, безоговорочно и во всем признавая мой авторитет.
И то сказать: кто он был тогда? Гайворонец, приезжий. А я - коренной
севастополец.
На нем во время нашей первой встречи торчала, помню, нелепая соломенная
шляпа, на мне же были рыбацкая роба и высоченные резиновые сапоги с
отворотами - загляденье для деревенщины. Раскрыв рот, Мыкола глаз не спускал
с этих сапог.
Каюсь, я замешкался, запоздал к нему на помощь, хотя еще издали услышал
притопывание босых пяток - военный танец беспризорников - и их задиристые
хриплые голоса...


ШЛЯПА И ТОРБА

- Держись за шляпу, эй! Ветром унесет!
- Рот-то, рот закрой! Сам закроешь или помочь? Эти и им подобные
замечания остаются без ответа.
- Чего же ты молчишь? Чи ты моря не видал, чи как?
Мальчик лет тринадцати, в свитке и соломенной шляпе (по-украински -
брыль), неподвижно стоит на ступенях Графской пристани, глаз не сводит с
моря.
Так вот оно, стало быть, какое, это море!
Конечно, не раз уже видел его, но только на картинках. И там оно было
совсем другое, не живое. Сейчас море движется, без устали наплывает на
берег, а коснувшись причала, куда-то уходит. Куда? Волны, к сожалению,
невысокие, рябь или, по-флотски сказать, зыбь. А поглядеть бы, что бывает,
когда шторм! О-о!
Два беспризорника, мет длиннополыми лохмотьями лестницу, нервно кружат
подле мальчика в брыле. Внимание привлекает, впрочем, не столько пресловутая
шляпа, сколько торба, лежащая в ногах. То и дело на пятнистых от грязи
плутоватых физиономиях сверкает улыбка.
Все трое, наверное, ровесники, но эти, в лохмотьях, набиты по макушку
житейским опытом, тогда как владелец торбы прост и наивен, как подсолнух.
И хоть бы зажал коленями свое имущество! Хоть бы огрызнулся разок! Нет,
оцепенел. Стоит и молчит как околдованный.
Выбивая пятками дробь, тряся рукавами и многозначительно перемигиваясь,
беспризорники всё сужают и сужают круги.
Свершилось! Околдованный морем смотрит себе под ноги, потом в
растерянности оглядывается. Ни торбы, ни беспризорников! В просветах между
колоннами нет никого, лестница пуста.