"Леонид Платов "Летучий голландец" уходит в туман" - читать интересную книгу автора

разведотдела прилетал. И рапорт, как приказали, написал. Пять страниц, шутка
ли! Черновиков сколько перемарал! А теперь опять писать? Писатель я, что ли?
Да по мне, товарищ адмирал, лучше двадцать раз в шхеры сходить...
- Всё, всё! Надо... Кстати, моториста и юнгу своих прихватишь. Доктор
записку напишет в госпиталь.
Очень недовольный, бурча себе под нос, Шубин пошел на пирс, а за юнгой
послал Чачко.
Шурка не принимал участия в ремонте, только присутствовал при сем -
руки его еще были забинтованы. Но язык не был забинтован. Юнга был бодр и
весел, как воробей. Усевшись верхом на торпеду, он - в который уже раз! -
рассказывал о том, как прятался за вешкой от луча прожектора.
Чачко остановился подле него и состроил печальное лицо.
Шурка удивленно замолчал.
- Укладывайся, брат! - Радист тяжело вздохнул. - С оказией в Кронштадт
идешь.
- В Кронштадт? Почему?
Чачко подмигнул матросам.
- Списывают, - пояснил он и вздохнул еще раз. - Списывают тебя по
малолетству с катеров...
Шурка стоял перед Чачко, хлопая длинными ресницами. Списывают! Не дали
довоевать. Сами-то небось довоюют, а он...
Юнга круто повернулся и зашагал к жилым домам.
- Рассерчал, - пробормотал Дронин.
Кто-то засмеялся, а Чачко крикнул вдогонку:
- Командир на пирсе!
Застегнутый на все пуговицы, с брезентовым чемоданчиком в руке, Шурка
разыскал командира.
- Ты что? - рассеянно спросил тот, следя за тем, как Степакова вносят
на носилках по трапу посыльного судна.
- Попрощаться, - тихо сказал юнга. - Списан по вашему приказанию,
убываю в тыл.
Шубин обернулся:
- Фу ты, надулся как! Это разыграли тебя, брат. Не в тыл, а в
госпиталь. Полечат геройские ожоги твои. Чего же дуться-то? Эх ты,
штурманенок! - и ласково провел рукой по его худенькому лицу.
Матросы, стоявшие вокруг, заулыбались. Вот и повысили нашего Шурку в
звании! Из "впередсмотрящего всея Балтики" в "штурманенка" переименован.
Тоже подходяще!
Шубин добавил будто вскользь:
- К медали Нахимова представил тебя. Может, медальку там получишь
заодно...
И всегда-то он умел зайти с какой-нибудь неожиданной стороны, этот
хитрый человек, невзначай поднять у матросов настроение, так что уж и
сердиться на него было вроде ни к чему...
Всю дорогу до Кронштадта Шурка разглагольствовал, не давая командиру
скучать.
Медаль Нахимова - это было хорошо! Он предпочитал ее любой другой
медали. Даже, если хотите, ценил больше, чем орден Красной Звезды. Ведь этот
орден дают и гражданским, верно? А медаль Нахимова - с якорьками и на
якорных цепях. Всякому ясно: владелец ее - человек флотский.