"Сергей Платов. Собака снова человек! " - читать интересную книгу автора

сейчас и конечно же положительно.
Чтобы не мешать спорящим, я скромно отошел в сторонку и встал поближе к
окну. Кстати, в таком ракурсе я буду виднее участникам бурной дискуссии с
заранее известным результатом.
Между тем моя Селистенка разошлась не на шутку:
- Да как ты можешь так говорить про Даромира?! Это он-то не серьезен? А
кто бросился под нож Филина, спасая меня? - Честно говоря, это было не
сложно. - Кто душил горных спиногрызов, когда они пробрались ко мне в
спальню. - Этот подвиг посерьезнее, так как эти твари жутко воняли. - Кто
уничтожил гигантскую петунию? Кто...
Вы не представляете, как приятно слушать рассказ о моих славных
подвигах, причем из уст невесты. Право, не много людей на земле могут
похвастаться чем-то подобным.
- ...И, наконец, кто примчался по первому зову, когда мне грозила беда?
Да как же ты теперь можешь говорить, что он безответственный? - продолжала
крыть Селистена.
- Я не это имел в виду, - попытался вставить хоть слово Антип.
- А что же? - не отступалась рыжая.
- Я имел в виду, что человек, задумавший создать семью, мог бы быть и
посерьезней.
Одно и то же. Вот зануда! Чтобы скоротать время, я взглянул на себя в
огромное зеркало, висящее на стене. И что во мне может не нравиться Антипу?
Молодость, стать, борода, посох. Да, чуть главное не забыл: люблю я эту
рыжую маленькую пигалицу больше жизни! Что ему, собственно, еще надо? Вот я,
когда у меня появятся дети, буду идеальным отцом. Никаких дурацких запретов,
хочешь жениться - пожалуйста, не хочешь - не надо. Буду отпускать гулять
допоздна и разрешу есть сладкое сколько влезет.
От таких мыслей настроение у меня улучшилось, и я нашел в себе силы
прислушаться к урагану, который всё еще бушевал в комнате. Как и следовало
ожидать, Антип перешел в глухую оборону и только изредка робко пытался
что-то возразить дочке.
Пожалуй, пора завершать наш милый семейный междусобойчик. Если
Селистенку вовремя не остановить, она может еще долго бушевать со
свойственной ей категоричностью. Я смиренно сложил руки на груди и, поймав
момент, когда замолчали оба спорщика, полным благоговения голосом спросил у
Антипа:
- Можно я буду называть вас папой?
Надо было видеть лицо премьер-боярина! Такого смятения чувств на лице
человека описать невозможно. Правда, чуть более ярко, чем другие, читалось
желание прямо сейчас меня придушить. Но надо отдать должное выдержке Антипа.
Душить колдунов - это, знаете ли, дело не безопасное, они имеют свойство
сопротивляться такому негуманному процессу.
- Ты что, серьезно? - раздалось в моей голове.
- Что серьезно? - искренне удивился я.
- Ты хочешь называть моего отца папой?
- Что за чушь? Нет конечно же! Если я стану его сыном, то ты станешь
моей сестрой, а на сестре жениться мне не позволяют моральные принципы.
- Так какого лешего ты его пугаешь?!
От вопля суженой моя голова затрещала как перезрелая тыква.
- Моего батюшку чуть кондрашка не хватил, а с него как с гуся вода!