"Сергей Платов. Зимнее обострение ("Дружина специального назначения" #3) " - читать интересную книгу автора

курится ничуть не хуже.
Вообще-то Мотя не любил громкие крики и масштабно замешанную ругань. Но
он, как действующий член "Дружины специального назначения", должен был
стойко преодолевать все тяготы повседневной службы. Именно поэтому Гореныш
уже давно привык не обращать внимания на такие вот мелочи. Средняя голова,
например, вообще не проснулась, а вот левая и правая, сладко позевывая,
принялись следить за тем, что происходило на их глазах.
Начнем, пожалуй, с того, что старший, средний и младший богатыри не
говорили, а орали. Пожалуй, на этом все сходства заканчивались, так как
орали они каждый о своем. Соловейка о том, чтобы черт не смел больше
вытряхивать пепел в блюдечко для варенья, о том, что он совсем ошалел от
этого дыма, думает только о деньгах и строит свои умозаключения
исключительно на нелепых домыслах.
Средний богатырь рвал на себе белоснежную рубашку (предварительно
аккуратно сняв сюртук), вопил про культуру табакокурения в разных странах
мира, вспоминал про опыт службы в каком-то НКВД, бурно восхищался
дедуктивным методом и грозился вывести на чистую воду не только весь
преступный элемент, но и его (элемента, в смысле) пособников и укрывателей.
Старший богатырь тоже в своей бурной речи помянул НКВД, но совсем
другими словами, нежели его коллега. Самому же коллеге было торжественно
обещано провести зачистку рядов. Далее Солнцевский в резких выражениях
напомнил другу, как кончили те, кто допускал многочисленные перегибы на
местах, и клятвенно заверил, что "в случае чего, рука у него не дрогнет".
Также он бурно выразил свое отношение к курению и припомнил парочку
жутких случаев из своей прошлой жизни. Кстати, Мотя даже не предполагал, что
капля той пакости, что глотал весь вечер Изя (правда Змею было не совсем
понятно, как это дым может быть жидким?), может наповал убить лошадь, а уж
простую белочку просто разрывает на части. Услышав такое, Змей на всякий
случай перебрался в сени (несмотря на протест спящей головы), подальше от
дымных спорщиков. Он, конечно, не был лошадью, да и на лесного грызуна был
похож меньше всего на свете, но все равно решил поостеречься. Уже оттуда
Гореныш наблюдал за тем, как старший, средний и младший богатыри
выговорились, успокоились, помолчали, повздыхали, помирились и побратались.
В общем, все было как обычно.
Когда страсти окончательно улеглись, команда заняла место за столом и
приступила к спокойному обсуждению сложившейся ситуации. Так как все
порядком устали, решили ограничиться обшей концепцией, а уж подетальную
проработку оставили на потом. После короткой (и весьма вялой) дискуссии
порешили разрабатывать всех подозреваемых, но при этом не мешать Изе считать
виновным во всех смертных грехах князя Вилория. От черта же потребовали лишь
не злоупотреблять служебными полномочиями в поисках неопровержимых
доказательств своей сомнительной версии. Он, конечно, поворчал для приличия,
но с коллегами согласился.
Молодецкий свист Любавы, каждое утро поднимающий друзей лучше всякого
будильника, уже давно перестал их раздражать. Не то чтобы они были так уж
довольны таким экстремальным будильником, просто с ним смирились. В этой
побудке даже нашлись положительные стороны - все члены дружины вскакивали со
своих кроватей (что касается Горыныча, то с коврика) бодрыми и совершенно
незаспанными. Сладкий утренний сон боялся ее свиста не меньше и исчезал из
"Чумных палат" с первым же звуком. Единственным, на кого свист не