"Сергей Платов. Зимнее обострение ("Дружина специального назначения" #3) " - читать интересную книгу автора

клептоманией Илюха. - Такой вкусный пирог оказался, вот и утащил с пира.
На этот раз пришла очередь Соловейки обижаться на Солнцевского. Чтобы
при бывшей купеческой дочке вот так, в открытую, цинично хвалили чужую
стряпню?! Это был явный перебор, и свое "фи!" Соловейка выразила коллегам
при помощи гордо вздернутого вверх носика и выразительного сопения.
Впрочем, не шибко искушенный в женских эмоциях Солнцевский такой демарш
даже не заметил. Разделив пирог на три равные части, он отправился будить
Гореныша. По разумению старшего богатыря, единственное, что может заставить
расслабившегося Змея сменить сладкий сон на холодную действительность, - это
еда. Вскоре три куска были разложены на земле сантиметрах в пяти от каждой
из спящих голов. Лучшим обонянием оказалась наделена голова левая. Ее ноздри
неторопливо ожили и стали старательно принюхиваться. Информация об
обнаруженном аромате тут же была передана в отдыхающий мозг. Далее, как в
обычной бюрократической организации, эта новость была пущена по инстанциям.
Представление, обсуждение, голосование и уже в самом конце этой процедуры
резолюция: "Надо просыпаться". Вкусность вещь особенная, сейчас она пахнет,
а в следующее мгновение ее уже кто-то ест. Хорошо еще, что этот кто-то
окажется братской головой, а если он вообще чужак? Да чтобы посторонние ели
прямо перед его носом (в смысле носами)? Да никогда!
Когда первая голова уже дожевывала заботливо приготовленное угощение,
компанию ей составили товарки по туловищу. В три присеста с трапезой было
покончено, а вот коллективную попытку продолжить прерванный сон решительно
пресек любимый, но в данном случае излишне суровый хозяин. Пришлось
встряхнуться, потянуться, троекратно сладко зевнуть и идти на взлет.
Если бы не Изя, предусмотрительно прихвативший с собой именной указ
Берендея об особых полномочиях, члены "Дружины специального назначения" не
скоро оказались бы в стольном Киеве. Лишенные иных средств передвижения
кроме своих ног (Мотя не в счет, он вообще уникальное дитя природы),
спецдружинники выбились из сил довольно быстро. Именно поэтому первый же
встречный транспорт был реквизирован на нужды правосудия со всей твердостью
и решимостью усталого черта. Напрасно голосистый литовец, хозяин саней,
вопил про права человека, про срочное задание какого-то Гедеминаса и свою
полнейшую исключительность, для озябшего среднего богатыря такие отмазки не
катили. Он в буквальном смысле "на коленке" набросал расписку, всучил ее
представителю демократической Европы и первым занял место в реквизированных
санях. Солнцевский на этот раз в большую политику решил не вмешиваться,
поэтому присоединился к другу совершенно молча, то есть, корректно соблюдая
нейтралитет. Добровольному помощнику силам правопорядка ничего не
оставалось, как, тихонько матерясь на своем родном языке, устроиться в ногах
у богатырей. Лучше было смириться с произволом, вернуться в Киев в
сомнительной компании, потратив на это лишний день, чем в гордом одиночестве
замерзнуть на дороге.
Соловейка привычно заняла свое место возницы (разобиженному литовцу
доверия не было), она уже давно смирилась с тем, что управляться с лошадьми
коллеги неизменно доверяют именно ей. Правда, в знак признательности,
обнаруженная в санях бобровая шуба тут же была заботливо накинута ей на
плечи. Хозяин шубы попытался было что-то возразить, но наткнулся на хмурый
взгляд Солнцевского и тут же прикусил язык.
Благодаря сноровке Любавы, ладным лошадям да добротным саням, дружина
оказалась пред вратами Киева даже раньше, чем рассчитывал Солнцевский.