"Сергей Платов. Зимнее обострение ("Дружина специального назначения" #3) " - читать интересную книгу автора

специального назначения" в полном составе. Узнав, что ни одного богатыря
этого спецподразделения в городе найти не представляется возможным,
разгневался пуще прежнего и тут же подписал смертный приговор старшему,
среднему и младшему богатырю обозначенной дружины. Мотю самодержец
помиловал, "ибо божья тварь за хозяина не в ответе!".
Однако данное поверхностное повествование никоим образом не
удовлетворило ни Солнцевского, ни Изю, и начался перекрестный допрос
свидетеля.
Брень-нь-нь...
"Чужого никого не было? А кто был свой? Когда пришел? Когда ушел? В
каком настроении вышел? Кто просто проходил мимо? Микишку спустили с
лестницы за сквернословие и нахальство? Не ошивался ли подле княжеской
опочивальни кто-нибудь из списка подозреваемых? Это точно?! Не ошибаешься? И
при этом ругалась как сапожник?! Точно, про нас спрашивала? И это было пред
самым пожаром?" - примерно такие вопросы задали друзья Поповичу.
Благодаря его ответам начала вырисовываться следующая картина.
Берендей со своей благоверной свели все контакты с внешним миром к
минимуму. В этот минимум вошли пара самых верных и проверенных служанок,
стряпуха и, конечно же, родная дочка.
Как вы понимаете, именно на Сусанне в момент допроса Поповича и
сосредоточилось все внимание друзей, тем более что остальных подозреваемых
по делу в окрестностях княжеской опочивальни за указанный период не
наблюдалось. Оказалось, что первая культуристка на Руси пробыла у матери не
менее получаса, причем все это время из-за двери доносились звуки разговора,
мягко говоря, на повышенных тонах. Если вспомнить, что дверь в личные покои
княгини была дубовая, да еще обитая войлоком, то становилось понятно, что
эти самые тона были на уровне полноценного крика.
Выбежала из горницы Сусанна белее белого (то ли от возмущения, то ли от
гнева), кусая губы до крови. Перевела дух и поинтересовалась у стражи, не
появлялся ли сегодня во дворце хоть кто-нибудь из "Дружины специального
назначения". Получив отрицательный ответ, кивнула (то ли удовлетворенно, то
ли обреченно, тут опять оценка Поповича была неоднозначна), смачно
выругалась и сломя голову бросилась прочь (чуть не сбив с ног
подвернувшегося на лестнице Микишку). Буквально через пять минут раздались
первые крики, возвестившие о начале пожара.
Собственно, на этом связный рассказ Алеши Поповича закончился. Богатырь
как-то стушевался, почти по-детски покраснел и со вздохом признался, что
далее на сцене появился разъяренный Берендей и тут же приказал отправить
всех, кто стоял на страже, по этапу. К счастью, в данном случае этап
оказался не слишком длинным и закончился как раз в той самой темнице, где
предусмотрительный Изя заблаговременно устроил реабилитационный центр для
жертв княжеских репрессий.
Рассказанное заставило друзей призадуматься, Изя даже перестал тянуть
трубку и бренчать на гуслях. Любава откровенно приуныла и не скрывала своего
разочарования. Илюха также пребывал в скверном расположении духа, и даже в
одиночку опрокинул полный кубок первача, совершенно игнорируя осуждающие
взгляды коллег.
- Ребят, вы извините, завтра тяжелый день, - после продолжительной
паузы обратился Солнцевский к былинным богатырям и к Зосиме, - сами
понимаете, на казнь нужно выходить со свежей головой.