"Виктория Платова. Любовники в заснеженном саду (Том 2)" - читать интересную книгу автора

помню это еще по нашей питерской квартире с видом на Большую Неву. Я помню
эти звуки, помню мат, которым она всегда поливает партнера. Она готова
унизить его даже тогда, когда он доставляет ей удовольствие.
Просто садомазохизм какой-то...
Но я помню и другой мат, никому не адресованный, ни к кому не относящийся
- когда она бурно и тупо кончает. Она делает это демонстративно. Я не могу
отвязаться от этой мысли, которая окопалась в моем мозгу около двух лет
назад и все это время только укрепляла бруствера, расширяла линию
коммуникаций и подвозила боеприпасы... Мысль и в самом деле проста: Динка
все делает демонстративно.
Даже занимается любовью.
Это не кажется мне таким уж удивительным, просто Динка взяла на вооружение
еще один старый тезис Ленчика: "Все на продажу". Нужно уметь продаваться и
нужно получать за это по максимуму. Нужно не стесняться продаваться, и
тогда ты получишь за это даже больше, чем по максимуму.
Странное дело, ненавидя Ленчика, Динка напропалую пользуется его
принципами. Я отношусь к Ленчику терпимо и даже с известной долей нежности
- и тоже пользуюсь его принципами.
Напропалую.
Просто Динка взяла на вооружение одни Ленчиковы принципы, а я - другие. Мы
растащили нашего продюсера на цитаты.
Но и это нам не помогло.
А может, это были не те цитаты?..
Второе простое объяснение - у нас по-прежнему нет денег. "А росо dinero
роса salud"""Беднее бед, когда денег нет", (исп.)", - скрежещет зубами
Динка, не на шутку пристрастившаяся к испанскому. Ленчик не высылает нам
денег. Кормит обещаниями, что скоро приедет. И потом, говорит он в трубку,
неужели у вас все кончилось? Ведь в первый раз я выслал достаточно...
Я не знаю, сколько выслал Ленчик в первый (и единственный) раз. Все наши
деньги осели у Пабло-Иманола. Ну и черт с ними. Мы живем как растения, во
всяком случае я (если я когда-нибудь и начну размножаться, то
исключительно почкованием), а зачем растениям деньги? Им и так хорошо...
А третье - сам Ангел. Должно быть, он, действительно хорош в постели, он
неутомим в постели, он может укротить Динку. Или наоборот - сам оказаться
укрощенным. Одно из двух: за первое голосуют собаки, его бойцовые собаки.
За второе - джаз, его мягкий cool джаз. Динке нравится его джаз, я знаю
это точно.
Она устала от попсятины.
От нашей с ней попсятины, которой мы промышляли два года. Джаз - совсем
другое. Джаз прохладный, и Динка иногда так внимательно слушает его, даже
какой-нибудь проходной "Рэг кленового листа" - так настороженно и так
внимательно, что Ангел называет ее "bobby soxers""Короткие носочки,
(англ.)". У нас самих были целые вагоны этих "bobby soxers", этих
дураков-тинейджеров, девочек-фанаток, рыдающих, бьющихся в экстазе,
тянущих к нам свои руки на каждом выступлении... Они подгоняли себя под
нас, они стриглись под нас и красили волосы под нас; под нас они заводили
тяжелые ботинки и к чертовой матери выбрасывали лифчики, они становились
нашими двойниками, а потом присылали свои фотки: "Похожа, правда, Диночка?
Похожа, правда, Ренаточка? Боже, девчонки... Я люблю вас, люблю вас,
лю-ю-ю-ю-ю-юблю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю..." Некоторые и правда были похожи,