"Виктория Платова. Любовники в заснеженном саду (Том 2)" - читать интересную книгу автора

воздухом. Не все же время в доме торчать. Ангел отнесся к этой моей
отлучке совершенно спокойно, ведь я впервые выказываю желание выбраться из
дома. Было бы ненормально, если б я совсем вросла в него корнями,
оливковыми и апельсиновыми. Все-таки Испания, все-таки почти побережье,
глупо безвылазно сидеть в каменной норе с такой же каменной и к тому же
кислой рожей. Динку еще можно понять: путешествия по мужским телам
заменяют ей путешествия по странам, думаю, на этот счет у Ангела нет
никаких сомнений. Я - совсем другое дело. Если мужчины меня не интересуют,
то меня должны интересовать ландшафты. По определению. Если мужчины меня
не интересуют, то меня должны раздражать женщины, которые жить без них не
могут. По определению.
По определению так и происходит: наши отношения с Динкой испортились
окончательно. В этом суть нашей легенды, наспех состряпанной. В этом суть
нашей легенды, которой мы потчуем Ангела вперемешку с чипсами и холодными
гамбургерами. Впрочем, никакой особой легенды нет, нам и притворяться не
приходится: мы по-прежнему не жалуем друг друга. И только Ленчиково письмо
заставило нас действовать сообща.
Ангел ни о чем не подозревает, тем более что я нежна с ним. И даже
покурила его травы.
Я нежна с ним. Да.
Мы обе нежны.
Я нежно покуриваю траву и нежно позволяю себя целовать, так ничего и не
чувствуя. Поначалу Ангел делал это украдкой, теперь он не особенно
скрывается. За нашими долгими безвкусными поцелуями наблюдает весь дом:
распятие в моей комнате, Дева Мария на подоконнике в кухне, разговорники в
библиотеке и даже Рико. Рико почему-то интересуется нашими отношениями
больше всего, до этого я и предположить не могла, что собаки могут
испытывать ревность.
Вышколенную, аккуратную ревность. Абсолютно человеческую. Я отношусь к
застывшему в отдалении Рико с опаской, Ангела это забавляет - и тогда в
ход идут подручные средства не отрываясь от меня, Ангел запускает в пса
первым попавшимся под руку, книжками, огрызками свечей, фигурками никому
не нужных деревянных святых. С этими святыми он расправляется безжалостно,
в отличие от своих джазовых черных святых - великим покойникам Ангела
ничто не угрожает..
Динке наплевать на святых - на деревянных, на черных, - на всех вместе и
каждого в отдельности, она нежно колется. Вот только трахается она с
Ангелом с таким остервенением, что я, сжавшись в комок на своей
библиотечной кушетке, боюсь, как бы не рухнул потолок.
Утром я каждый раз даю понять Ангелу, что недолго им осталось куковать в
одиночестве. И что скоро - возможно, очень скоро - я к ним присоединюсь.
А пока я курю его траву. И заявляю, что его трава совсем меня не впирает.
И что я - скоро, совсем скоро! - готова перескочить на что-нибудь гораздо
более сильнодействующее .
Ангел обещает подумать. Но надумать он может разве что героин, который
пока перепадает только Динке. El dopar, наркота - не такая уж плохая
поддержка в затянувшемся творческом кризисе, а Ангел уже знает, что мы -
две русские певички, когда-то (не так давно, не так давно) популярные у
себя на родине. Масштабов русской популярности он представить себе не
может, поскольку мало знаком с Россией, вот если бы речь шла о