"Виктория Платова. Битва божьих коровок" - читать интересную книгу автора

года. И вот она здесь, а Кирюши нет. И никогда больше не будет. Есть
дурацкие подушки и дурацкое видео, дурацкие кассеты и дурацкие пепельницы,
а Кирюши нет. Все эти вещи, сиюминутные и непрочные, равнодушно пережили
своего хозяина. И теперь так же равнодушно взирают на Настю.
Нет. Плакать она больше не может.
И почему только она не настояла на том, чтобы сына назвали Кириллом?
Ведь она хотела, а Заза решил - Илико. И мальчика назвали этим именем, и
многочисленная родня Зазы - зугдидская и цхалтубская - очень этому
радовалась. А у Насти не было никакой родни, кроме Кирюши. Да и сам Илико
никогда не принадлежал ей по-настоящему. Он был сыном своего отца, Зазы.
Настя вытащила из потертой сумочки кошелек: в большом отделении
лежала одна большая фотография, склеенная из двух маленьких: Кирилл и
Илико. На фотографии им обоим было по восемь. Два маленьких восьмилетних
мальчика, между которыми нет ничего общего. Сейчас Илико двенадцать, почти
взрослый, похожий на настоящего хевсура. На Зазу.
...Настя вышла замуж, когда ей едва исполнилось семнадцать. Нет, не
вышла, - бросилась, как в омут с головой, так будет вернее. За первого
встречного, а им оказался Заза Киачели. Он был вдвое старше ее, но на это
можно было закрыть глаза. Вот она и закрыла. И свою первую брачную ночь
тоже провела зажмурившись. От Зазы пахло крепким потом и крепким
хозяйством, он не тратил время на нежность. Какая уж тут нежность, если на
тебе веригами висят виноградник и сыроварня. И с десяток инжирных деревьев.
Заза Киачели появился в пыльном городишке у моря за год до появления
на свет Кирюши. Насте тогда было восемь: девочка с косичками и вечно
разбитыми коленками. И пока она подрастала, подрастал и дом Зазы - на
южной оконечности Вознесенского, у скал, лицом к морю. Он завершил
строительство в тот год, когда погиб их отец. И посватался к Насте в год,
когда умерла их мать.
Настя до сих пор помнила день сватовства во всех подробностях: было
самое начало ноября, она только что привела из продленки Кирюшу и чистила
картошку на ужин. Картошки оставалось не так уж много, а мамину пенсию по
утрате кормильца они бездарно профукали в луна-парке областного центра,
куда ездили в воскресенье. Теперь сахарная вата и низкорослые (кустарного
производства) американские горки вылезали им боком.
Тогда-то в квартире и раздался звонок. Настя пошла открывать и
страшно удивилась, увидев на пороге Зазу. До этого она встречалась с ним
лишь три раза: на похоронах отца, на похоронах матери (Заза здорово помог
им, дал денег на поминки. Он всегда принимал самое деятельное участие во
всех свадьбах и похоронах). Третий раз она встретила его совершенно
случайно - на базарчике, когда покупала селедку. Заза помог ей выбрать
селедку покрупнее и пожирнее, заплатил за покупку и даже попытался всучить
ей сто рублей. Большие по тем временам деньги!
- Бэдным сыротам, - сказал он с неподдельным сочувствием, неподдельно
коверкая русские слова.
Настя оскорбилась и швырнула бумажку в заросшее лицо Зазы. Она
отхлестала бы его и селедочным хвостом, если бы не боялась за последствия.
Уже вдогонку ей полетели слова Зазы - то ли восхищенные, то ли осуждающие:
- Гордая. Прямо грузинка...
И вот теперь Заза стоял на пороге с кувшином в руках и большой
корзиной: поздний виноград и гранаты.