"Виктория Платова. Битва божьих коровок" - читать интересную книгу автора

винограда и твои любимые гранаты... Что я теперь с ними буду делать?" -
думала Настя.
- Прошу, - промурлыкал патологоанатом игривым тоном, более уместным
для бокала шампанского с последующим приглашением на танец, чем для морга
судебной экспертизы.
Следователь посмотрел на него с привычной укоризной и дернул
подбородком: креста на тебе нет, мясник-расстрига, дневальный по бойне,
креста на тебе нет.
Конечно, нет.
Патологоанатом осклабился и подмигнул следователю разбойной серьгой в
ухе: конечно, нет! Я же буддист. И все мои покойнички, выпотрошенные и
пронумерованные, тоже приобщаются, ожидают реинкарнации, ковыряясь в
мертвых носах. Под белыми простынками. А белый, как известно, цвет траура
на родине папаши-Шакьямуни, так что все приличия соблюдены.
- Подойдите, пожалуйста. - Следователь ухватил Настю за локоть и
почти силой подтащил к телу, целомудренно прикрытому простыней. А
патологоанатом приподнял ее край.
Голубок и горлица никогда не ссорятся.
Это было правдой. Они никогда не ссорились. Настя и Кирюша. Настя -
старшенькая, Кирюша - младшенький. Девять лет разницы в возрасте ничего не
значили. Девять - любимое число Кирюши, тройственный союз мысли, тела и
духа, порядок внутри порядка, девять ангельских хоров. Кирюша тоже пел в
хоре - не в ангельском, конечно, а в самом обычном хоре их местного
культпросвета. А потом бросил все - и хор, и училище. И родной городишко у
моря, где самой большой достопримечательностью была мемориальная доска на
здании больницы: "Здесь 3 - 11 сентября (по старому стилю) 1915 года
находился на излечении чувашский советский писатель Иоаким Максимов -
Кошкинский".
...Он бросил все - и Настю заодно. И уехал в этот северный,
бледнолицый и бесприютный город. Чтобы теперь, спустя три года, покончить
жизнь самоубийством.
- Узнаете? - спросил следователь.
Что теперь делать с виноградом? И с гранатами - твоими любимыми?.. И
эта полоса на шее - нет, Настин Кирюша никогда бы такого не сделал.
Никогда.
- Узнаете? - Следователь начал проявлять признаки сдержанного
нетерпения.
Настя отрицательно покачала головой, а потом ухватилась за край
каталки.
- Значит, не узнаете? А по документам значится, что это Лангер Кирилл
Кириллович. Ваш брат.
Он вовремя поднес ей стакан воды, патологоанатом. Он знал, что нужно
делать, в таких случаях: все цепные псы у ворот Смерти это знают. Настя
застучала зубами о стакан.
- Это не мой брат. Нет. Нет... Нет... Следователь и патологоанатом
переглянулись: может быть, спирту ей в глотку? Может быть, вывести
слабонервную страдалицу от греха подальше? И вообще, имеет ли какое-то
отношение к душке-самоубийце эта провинциальная фря?..
- Держи ее, - процедил следователь, когда Настя потеряла сознание.
- Твою мать. Третья емкость за неделю, - процедил патологоанатом,